Введение в чтение Гегеля

Еще один итог Трагедии: изгнание населения с неба. Остается только Зевс, но и он уже бог Семьи, очага. Фактически Эринии победили Аполлона и Афину, мирный договор с ними на самом деле вывел из игры божественных покровителей города. Но в некотором смысле это также победа Афины, так как Эринии сделались гражданками, — в этом уже есть что-то комическое.

Трагический Герой — это Буржуа, который надел маску-личину («лицемер») и снял ее после представления. Ибо на самом деле жить Господином нельзя, можно только играть его «роль». Эта игра становится осознанной и откровенной в Комедии.

3. Комедия (р. 517, 9-я строка-520 /с. 390–399/).

Комический, или буржуазный, Мир однороден. Нет более неразрешимого конфликта; нет бегства от Мира: однородный Мир — это Мир без Бога. Этот атеизм нов по сути, и это — то, что принесла с собой Комедия. Искусство в качестве Религии остается в прошлом (происходит его «снятие»), и художественная Религия — тоже.

Человек оставляет позади этап этой Религии; ее претендовавшие на совершенство боги становятся смешными, «комическими». Но чтобы мочь смеяться над богами, Человек все же должен верить в Бога. В Комедии он еще не по-настоящему безбожник.

Буржуа (поначалу греки, позднее Интеллектуал) ироничен, но потом он должен посерьезнеть и сделать что-то добротное («etwas Rechtes sein will» /«желая быть чем-то настоящим»/ (р. 517, 11-я строка снизу/ с. 397, 4-я строка/)).

Тема комического действия — осуществление Единичного как Единичного. Но Человеку не забыть Всеобщего, явившегося в Трагедии. Он ищет в Комедии некий синтез, но это еще никак не подлинный синтез, скорее односторонняя разработка Единичного с прицелом на будущий синтез со Всеобщим. Нет, стало быть, «удовлетворения» в Комедии; ироничный Буржуа по-прежнему религиозен, он оставляет при себе искусство, литературу.

Боги умирают в Комедии. Но их смерть носит еще религиозный характер. (Не будем забывать, что представление Комедии было частью религиозной жизни в Афинах). Богословие, которое произойдет отсюда, будет христианским Богословием распятого Бога.

В то же время для Буржуа Природа — только то, благодаря чему он продолжается как Sein, природное Бытие (может пить, есть и т. д.). Комедия, таким образом, наносит смертельный удар естественной Религии (Искусство убивает Природу).

Буржуа ищет правды; это всесокрушающая диалектика Сократа: релятивизм, критическая ирония, использование пустых («абстрактных») понятий Красоты и Блага.

Итоги Комедии: самообожение отдельного Человека; Буржуа, который забыл о Господстве, радуется благосостоянию, живет в лоне Семьи и полагает, что тем самым исчерпывает все жизненные возможности. Но все же Befriedigung, «удовлетворения», нет; ибо и та Религия, которая наиболее полно выражает дух Буржуа, Протестантизм, есть только завершение несчастного Сознания, но не его отмена.

С DIE OFFENBARE RELIGION /РЕЛИГИЯ ОТКРОВЕНИЯ/ (Р. 521–548 /С. 399–421/)

Введение (р. 521–525, 18-я строка /с. 399–402/). Любопытно: о Комедии говорится как раз перед тем, как перейти к разговору о Христианстве.

«Легкомыслие» (Leichtsinn) Комедии выражается в положении: «das Selbst ist das absolute Wesen», «самость есть абсолютная сущность»[156] (Бог). Первая Религия: естественная Религия = бог без человека. Первое безбожие: Комедия = человек без бога. Затем приходит Христианство = бог, который становится человеком. Второе (и последнее) безбожие: гегелевская Наука = человек, который становится богом. В Комедии Язычество «снимает» само себя, а также и Искусство, потому что Язычество — это художественная Религия. В Комедии Искусство соприкасается с реальной жизнью. И вот эта самая реальная жизнь, отражающаяся в Комедии, и кладет начало Христианству: «буржуазной» жизни. Комедия, показавшая, что мирская жизнь возможна, «снимается» в качестве Комедии; и вот перед нами Буржуа, который относится к себе серьезно и который живет той жизнью, что была представлена в Комедии: это христианский Буржуа, он-то и создаст христианское Богословие.

(Р. 521, абзац /с. 399/: «Dieser Satz…»/ «Это положение…»/ [157] — резюме главы VI).

В Мире Комедии к буржуазному Благосостоянию прибавляется несчастное Сознание, из которого происходит Христианство. Мы, следовательно, присутствуем при переоценке ценностей, обновлении теизма; но это отнюдь не возврат к естественной Религии, к божественной потусторонности Lichtwesen /светлого существа/. Говорящий о Боге христианский Богослов знает, что он говорит также и о себе самом. Атеизм Комедии был неосознанным. Богослов сознателен только наполовину, потому что атеизм в его богословии Богочеловека существует только в зародыше. Христианский Бог — это уже не какое-то природное Sein, но Selbst, Самость /ип Moi-personnel/: это, стало быть, очеловеченный Бог; но он еще открыто не отождествлен с Человеком.