Введение в чтение Гегеля

Начнем с символического изображения теистической Системы. В своей чистой форме — это система Платона. Но она символизирует вообще [т. е. до разделения на платоновскую и аристотелевскую концепции. — А. П.] вторую возможность (рис. 2). В случае Аристотеля нужно вписать несколько малых кружков в большой, чтобы обозначить соотношение Вечности и Времени (рис. 3). Но эти кружки в конце концов должны будут совпасть, воспроизведя символ платонизма — круг с одним маленьким кружком. (Это означает, что всякий последовательный теизм — это монотеизм). Что касается Канта, то можно воспользоваться тем же символом, изобразив малую окружность пунктиром, чтобы показать, что о теологии Канта можно говорить лишь под знаком «как если бы» (рис. 4). Короче, символ теистической Системы сохраняет значение для всякой Системы, определяющей Понятие как вечную сущность, которая соотносится с чем-то другим, чем она сама, и неважно, будет ли это что-то Вечностью во Времени, вне Времени или самим Временем. Но вернемся к Спинозе. Отталкиваясь от теистической Системы, Гегель убирает малый круг (уже заранее сведенный его предшественниками к точке) — рис. 5. Спиноза, напротив, убирает большой круг — рис. 6.

В обоих случаях символ один и тот же: замкнутый однородный круг. И это важно. Ибо мы видим, что достаточно не согласиться с тем, что Понятие представляет собой соотношение с чем-то другим, чем оно само, чтобы прийти к идеалу абсолютного, т. е. кругообразного, Знания. И действительно, если Понятие соотносится с какой-то другой реальностью, то отдельное понятие может быть удостоверено в качестве истинного путем установления степени его соответствия /Гadequation/[208] этой автономной реальности. В этом случае мы имеем очевидности, читай истины, частичные.** Но если Понятие есть само проявленное Бытие, оно может быть удостоверено в качестве истинного только с помощью себя самого. Само доказательство более не отличается от того, что должно быть доказано. И это означает, что истина — это «Система», как говорит Гегель. У Спинозы мы не встречаем слова «система». Но в том-то и дело. Если забыть о Пармениде, он единственный философ, понявший, что Знание подчинено принципу «все или ничего»: или знают все, или не знают ничего; ибо только убеждаясь в том, что знают все, убеждаются в том, что поистине что-то знают. Вот почему полезно изучать Спинозу, несмотря на абсурдность его точки зрения. Спиноза выдвигает идею целокупного, читай «систематического», читай «замкнутого в круг», Знания. Единственно, его Система невозможна во Времени. И все силы Гегеля направлены на то, чтобы создать спинозистскую Систему, которая могла бы быть изложена человеком, живущим в историческом Мире. Вот почему, вполне соглашаясь со Спинозой в том, что Понятие не представляет собой отношения, Гегель отождествляет его не с Вечностью, но со Временем. (См. в этой связи: Предисловие к «Феноменологии духа», р. 19 и сл.).

Далее мы увидим, что это означает. Пока же я хочу еще раз подчеркнуть, что символические изображения обеих систем одинаковы. Они отличаются только происхождением (чего на рисунке не видно): нет или малого, или большого круга. И это вполне соответствует реальности. Понятно, что временное Знание в конце концов может охватить полноту /totalite/ становления. Но непонятно, как это вечное Знание может поглотить все, что существует во Времени, по той простой причине, что оно поглотило бы и нас. Это было бы абсолютное Знание, принадлежащее Bewuptsein, которое полностью бы поглотило Selbstbewuptsein. А это очевидный абсурд.

На этом я останавливаюсь. Чтобы узнать, что означает отождествление понятия с Вечностью, надо прочитать «Этику» целиком.

Итак, переходим, или возвращаемся, к Канту.

Кант в согласии с Платоном и Аристотелем и вопреки Пармениду — Спинозе и Гегелю утверждает, что Понятие это вечная сущность, соотнесенная с чем-то другим, чем она сама. Единственно, он относит это вечное Понятие уже не к Вечности, но ко Времени.

Впрочем, можно сказать, что Кант определяет Понятие как отношение именно потому, что видит невозможность Спинозизма (как Платон сделал то же самое, чтобы уйти от невозможности Элеатизма). Он мог и не читать Спинозу. Но в «трансцендентальной дедукции категорий» [209] и в «Схематизме»[210] он говорит, почему спинозовская концепция Знания невозможна: она невозможна, потому что для нас, т. е. для людей, «понятие без восприятия пусто».

Парменидовско-спинозовское (и гегелевское) Понятие, которое не находится в отношениях с чем-то другим, чем оно само, но которое есть Бытие, раскрывающее себя себе самому, — это парменидовско-спинозовское Понятие называется у Канта «трансцендентальным Я», или «transzendentale Synthese der Apperzeption» /«трансцендентальный синтез апперцепции»/.