Введение в чтение Гегеля

Конечно, это — два разных способа сказать одно и то же. Если Человек есть Время и если Время есть «наличное Понятие», то можно сказать, что человек есть «наличное Понятие». И он действительно им является: будучи единственным в Мире говорящим существом, он есть воплощенный Логос (или Речь), Логос, ставший плотью и таким образом существующий как эмпирическая реальность в природном Мире. Человек — это Dasein der Begriff, и «наличное Понятие» — это Человек. Стало быть, сказать, что Время — «наличное Понятие», это все равно, что сказать, что Время — это Человек, при условии, что мы понимаем Человека так, как это делает Гегель в «Феноменологии духа». Значит, все, что говорит Гегель в «Феноменологии» о Человеке, сохраняет свое значение и для Времени. И наоборот, все то, что можно сказать о «появлении» (Erscheinung) или о «Ph'anomenologie» Времени (т. е. о Духе) в Мире, — Гегель говорит в «Феноменологии духа».

Итак, чтобы понять парадоксальное отождествление Времени и Понятия, надо изучить «Феноменологию духа» в целом. Нужно знать, с одной стороны, что Время, о котором идет речь, это Время человеческое, или историческое, т. е. Время, где главенствует Будущее: оно, проходя через Прошлое, детерминирует Настоящее. Вместе с тем нужно знать, как определяет Гегель Понятие[227].

Стало быть, мне остается коротко напомнить, что такое для Гегеля Понятие, Begriff.

В главе VII «Феноменологии духа» Гегель сказал, что всякое концептуальное понимание (Begreifen) равносильно убийству. Напомню, что он имел при этом в виду.

Пока Смысл (или Сущность, Понятие, Логос, Идея и т. д.) воплощен в чем-то, существующем эмпирически, этот Смысл, или Сущность, как и само это «что-то», — живут. Пока, к примеру, Смысл (или Сущность) «собака» воплощен в чувственно воспринимаемой реальности, этот Смысл (или Сущность) живет: это реальная собака, живая собака, которая бегает, ест и пьет. Но когда Смысл (Сущность) «собака» перемещается в слово «собака», т. е. становится абстрактным Понятием, отличным от чувственно воспринимаемой реальности, которую оно проявляет своим Смыслом, Смысл (Сущность) умирает; слово «собака» не бегает, не ест и не пьет; в нем Смысл (Сущность) прекращает жить, т. е. умирает. Вот почему концептуальное понимание эмпирической реальности равносильно убийству. Конечно, Гегель прекрасно знает, что, для того чтобы понять собаку с помощью Понятия собаки, т. е. назвать ее или определить, ее не нужно убивать, как и не нужно ждать, пока она умрет естественной смертью[228]. Единственно, говорит Гегель, если бы собака не была смертной, т. е. по существу конечной, или ограниченной в смысле срока своего существования, то от нее нельзя было бы отделить ее Понятия, т. е. переместить в не-живое слово Смысл (Сущность), воплощенный в реальной собаке, в слово (наделенное смыслом), т. е. в абстрактное Понятие, в Понятие, которое существует не только в собаке (которая его осуществляет), но и в человеке (который его мыслит), т. е. в чем-то другом, нежели та чувственная реальность, которую Понятие проявляет своим Смыслом. Понятие «собака» — это мое Понятие (собаки), Понятие, представляющее собой что-то другое, нежели живая собака, и относящееся к живой собаке как к внешней реальности, — это абстрактное Понятие возможно только в том случае, если собака по своей природе смертна. А именно, если собака умирает или уничтожается в каждый миг своего существования. Так вот, эта собака, которая уничтожается в каждый миг, это именно собака, длящаяся во Времени, каждый миг она перестает жить или существовать в Настоящем, чтобы уничтожиться в Прошлом или уничтожиться в качестве Прошлого¹. Если бы собака была вечной, если бы она существовала вне Времени или без Времени, Понятие «собака» никогда бы не отделилось от самой собаки. Наличное бытие (Dasein) Понятия «собака» было бы живой собакой, а не словом «собака», мыслимым или произносимым. Не было бы тогда в Мире Речи (Логоса); и поскольку эмпирически существующая Речь — это исключительно Человек (на самом деле говорящий), то не было бы в Мире и Человека. Понятие-слово отделяет от hie est /здесь/ некое чувственно воспринимаемое nunc /теперь/, но оно может от него отделиться только потому, что hie est nunc /здесь — это теперь/, т. е. потому что пространственное бытие темпорально, потому что оно уничтожается в Прошлом. И исчезающее в Прошлом реальное удерживается (в качестве не-реального) в Настоящем в виде Слова-Понятия. Универсум Речи (Мир Идей) — это застывшая радуга над водопадом, а низвергающийся водопад — временное реальное, переходящее в ничто Прошлого[229].