Введение в чтение Гегеля

Возможно. Но почему к нему пришел именно Гегель, а не кто-нибудь из его современников, ведь все они знали о том, что есть такой человек, которого зовут Наполеон? Но как они это знали? На самом ли деле знали? Знали ли они, что есть Наполеон? Разве они его поняли?

Но «понять» Наполеона — не значит ли разглядеть в нем того, кто доводит до совершенства-завершения идеал Французской революции, воплощая его в жизнь? И можно ли понять этот идеал и эту Революцию, не поняв идеологии Aufklarung, века Просвещения? Словом, понять Наполеона — это поместить его в контекст исторической эволюции, взятой в целом, понять целое всемирной истории. Из современных же Гегелю философов почти никто этой задачи не ставил. И никто, кроме Гегеля, с ней не справился. Ибо Гегель оказался единственным, кто смог принять и оправдать Наполеона, т. е. «вывести» его существование из первоначал своей философии, из своей антропологии, из своей концепций истории. Прочим пришлось осуждать Наполеона, т. е. осувдать историческую реальность, и историческая реальность — по этой самой причине — вынесла свой приговор их философским системам.

Не потому ли Гегель — Гегель, мыслитель, вместивший абсолютное Знание, что, с одной стороны, он жил во времена Наполеона, а с другой — был единственным, кто его понял?

Именно это и говорит Гегель в «Феноменологии духа».

Абсолютное Знание стало возможным — объективно, — потому что в Наполеоне и посредством /dans et par/ Наполеона подошел к своему концу реальный процесс исторической эволюции, в ходе которого человек создавал новые Миры и, создавая их, преображался сам. Таким образом, раскрыть /rdvdler/ этот Мир — значит раскрыть Мир как таковой, т. е. раскрыть бытие в завершенной целостности его пространственно-временного существования. И — субъективно — абсолютное Знание стало возможным, потому что человек по имени Гегель сумел понять Мир, в котором он живет, и понять себя как живущего в этом Мире и Мир этот понимающего. Как и любой из его современников, Гегель представлял из себя микрокосм, заключавший в своем единичном бытии завершенную целостность пространствен- но-временной реализации бытия всеобщего. Но только ему одному дано было понять себя ъ качестве этой целостности, дать правильный и полный ответ на картезианский вопрос: «Что такое Я?». Поняв себя посредством понимания антропогенного исторического процесса, который привел к появлению Наполеона и его современников, в его целостности, и поняв суть этого процесса через понимание себя, Гегель открыл свое единичное сознание законченному целому реального всемирно-исторического процесса, и оно заполнило его сознание изнутри. Его сознание сделалось, таким образом, столь же целостным, всеобщим, как и тот процесс, который оно постигло, постигая себя самого, и вот это полностью сознающее себя сознание и есть абсолютное Знание, которое, разворачиваясь связной речью, составит содержание философии, или абсолютной Науки, этой «Энциклопедии философских наук», подводящей черту под всяким возможным знанием.

Философия Декарта недостаточна, потому что ответ, который она давала на вопрос «Что такое Я?», с самого начала был недостаточен, неполон. Разумеется, Декарт немое прийти к абсолютной, гегелевской философии. В то время, когда он жил, история еще не закончилась. Даже если бы он полностью постиг сам себя, он все равно осознал бы человеческую реальность лишь частично, и его система, проистекающая из этого само-понимания, непременно была бы недостаточной и ошибочной ровно настолько, насколько она, как и всякая система, достойная так называться, претендует на постижение полноты /ШаШё/ бытия. Но нужно также сказать, что Декарт, отвечая на свой первый вопрос, — и Гегель объясняет, по каким причинам, — взялся за дело не так, как следовало. И потому его ответ: «Я — мыслящая вещь», был не только слишком общим, но также и ошибочным, ибо односторонним.

Начав с «я мыслю», Декарт сосредоточил все свое внимание на «мыслю», совсем забыв о «Я». А в «Я»-то все и дело. Ибо Человек, и стало быть Философ, это не только Сознание, но также и — в первую очередь — самосознание. Человек — это не только вещь /un etre/, которая мыслит, т. е. раскрывает /revele/ Сущее /l'Etre/ с помощью Слова /Logos/, посредством Речи, состоящей из осмысленных слов. Он также раскрывает — равным образом посредством Речи — и то сущее, которое раскрывает Сущее и которое есть он сам, сущее раскрывающее, которое он противопоставляет сущему раскрываемому и называет его Ich, Selbst, Je, Moi, Я.