Введение в евангелическую теологию

Слово «теология» включает в себя понятие логос. Теология — это логия (речение), логика, логистика, которая становится возможной и определяется, прежде всего, через Теос (Бога). И логос означает-таки «Слово», хотя гётевский Фауст и считал, что слово он столь высоко ценить не может. Слово — не единственное, но непременно первое из необходимых определений места теологии. Она сама есть слово, а именно ответ человека [4]. Но теологией ее делает не ее собственное слово ответа, а то Слово, которое она слышит и на которое отвечает. Она стоит и падает [5]вместе со Словом, которое предшествует ее слову, которое творит и пробуждает ее, которое бросает ей вызов. Ее человеческое осмысление было бы пустым, ничего не выражающим и напрасным, если бы оно стремилось быть чем-то большим или меньшим или чем-то вообще иным, нежели ответом на это Слово. Внимая Слову и отвечая на него, теология оказывается, как мы установили ранее (см. пп. 1 и 2 «Разъяснений»), скромной и одновременно свободной наукой. Скромной, поскольку все ее речи, логии по отношению к Слову — это лишь человеческая аналогия, все ее озарения — лишь человеческое отражение (спекуляция!), вся ее продукция — лишь человеческая репродукция, проще говоря, — не акт творения, но лишь максимально точный ответ, прославляющий Творца и Его творение. Свободной, поскольку через Слово теология не только побуждается к такому прославлению, но и освобождается, облекается полномочиями, наделяется способностью, получает импульс для него. Здесь речь идет о чем-то большем, нежели о том, что теологическое мышление и теологическая речь должны направляться Словом, ориентироваться на него, измеряться им. Это тоже должно происходить, и названные понятия вполне годятся для описания их, теологического мышления и речи, отношения к свидетелям Слова, о которых мы будем говорить в следующий раз. Но для выражения их отношения к самому Слову они слишком слабы. Нельзя сказать, что человеческие мышление и речь уже заняты ответом на Слово (например, в форме подобающего толкования), а потому, естественно, нуждаются в идущем от него регулировании и должны подчиняться ему. Дело обстоит таким образом, что человеческие мышление и речь как ответ на Слово только благодаря Его акту творения впервые пробуждаются к бытию, начинают существовать и действовать. Нет не только приличной, но и вообще никакой евангелической теологии вне события Слова! И первостепенная задача теологии никоим образом не заключается в том, чтобы это Слово объяснить, истолковать, сделать доходчивым. Конечно, она должна и это делать — опять-таки в соотнесенности со свидетелями Слова. Но что касается ее отношений со Словом, здесь ей прояснять нечего. В данном случае ответ теологии может состоять только в том, чтобы прежде любых объяснений возвещать и подтверждать его как Слово произнесенное и услышанное. Здесь речь идет об основополагающем богословском акте, который объемлет собой все дальнейшее и полагает ему начало. omnis recta cognitio dei ab oboedientia nascitur [6]. Слово, которое не столько направляет теологию и интерпретируется ею, сколько полагает ей основание, конституирует ее, вызывает из небытия в бытие, из смерти в жизнь, — это Слово есть Слово Божье. И как раз напротив Него находится то место, на которое теология поставлена и должна постоянно ставить себя.

Слово Божье — это Слово, которое Бог произносил, произносит и будет произносить среди людей, обращаясь ко всем (независимо от того, слышат они Его или нет). Это Слово Его действия в людях, для людей и с людьми. Как раз действие Бога вовсе не безмолвно: это говорящее действие. Поскольку только Он может сделать то, что Он делает, то только Он может в своем действии сказать то, что Он говорит. И так как Его действие — при всем многообразии его внешних проявлений от начала и до конечной цели — не раздвоено, а едино, то и Его Слово, во всем своем захватывающем богатстве, тоже просто, едино. Оно не многозначно, но однозначно, не темно, но ясно и само по себе вполне понятно как мудрейшему, так и глупейшему из людей. Бог действует и, действуя, говорит. Его Слово возвещается. И если это Слово можно пропустить мимо ушей де-факто, то де-юре этого не может быть нигде и никогда. Мы говорим о Боге Евангелия, о Его действии и воздействии, и о Евангелии, в котором Его действие и воздействие как таковые суть Его речь, Его Слово — Логос, где логия, логика и логистика обретают творческое основание и жизнь.