Введение в феноменологию Эдмунда Гуссерля

Например, если я говорю, что круг К1 репрезентирует полное определение вещи, то в соответствующее восприятие входит только его часть. Внутренний круг К2 репрезентирует то, что дано в соответствующем восприятии, а внешнее кольцо R — то, что вообще не дано в соответствующем восприятии. Если я, например, в визуальном восприятии вижу некую вещь, увидено будет, конечно же, не просто множество чисто визуальных качеств. Потому что видимы не только цвета и форма вещи. Как показал В. Шапп¹⁰¹, мы также видим гладкость или шероховатость поверхности вещи, а кроме того, характер материала, например, что эта вещь сделана из дерева, а та — из ткани и т.д. Но есть и другие определенности вещи, как, например, ее акустические определенности, которые здесь вообще не воспринимаются. Они, естественно, наличны вместе с самой вещью, но ими она трансцендирует поле или состав определенностей, которые воспринимаются в данный момент. Разумеется, так дело обстоит в случае с визуальным восприятием, который мы сейчас и рассматриваем. С любым иным восприятием, например, слышанием, осязанием, вкусовым восприятием, все может быть и по-другому. В этом проявляется изменение <того, что каждый раз фактически дано в восприятии>. Но в любом случае сохраняется кольцо R, <т.е. всегда есть то,> что «выходит за пределы» того или иного восприятия. Рассмотренное со стороны вещи, оно трансцендентно по отношению к восприятию: вещь наполнена многими качествами, она богаче того, что сейчас дано в восприятии как относящееся к ней. Но в пределах того, что дано, мы снова проводим различия. А именно, различия между тем, что дано в эффективных, исполненных качествах (= КЗ) и тем, что еще остается в круге К2, например, задней стороной вещи, которая, однако, предполагается [mitvermeint] как задняя часть и дана как предполагаемая [mitgegeben]. Вещи, к примеру, эта скамья или вот этот стол — это ведь не «кулисы», но полные вещи, имеющие свое «внутреннее» и т.д. Обратная сторона вещи, конечно, может быть дана как предполагаемая [mitgegeben] и «ложно». Если я, например, посмотрю сейчас на коллегу, сидящего вон там в зале, то в определенном смысле я вижу и ту его сторону, которая сейчас ко мне не обращена, и я думаю, что плечи его пиджака — серого цвета. Может быть, на самом деле этот пиджак в этом месте не так сер, как спереди. Но от того, что я сейчас вижу, исходит созерцательная интенция к тому, что здесь может быть, к тому, что тоже здесь дано, дано как предполагаемое, к присутствующему здесь феноменально. Ведь мы видим этого человека не лишенным спины и без большой дыры в пиджаке сзади, мы видим его как имеющего спину и в пиджаке, который на плечах столь же «сер», как и спереди. Восприятие словно заявляет притязание на то, чтобы дать всю вещь. Оно как бы говорит о вещи больше того, за что оно может нести ответственность. Потому что «нести ответственность» оно может только за то, что [можно увидеть] в исполненных качествах на передней стороне вещи, а задняя сторона, как и внутренние части, уже только предполагаются, они даны лишь как предполагаемые. А следовательно, восприятие выходит за пределы действительно данного, то есть данного в узком смысле полно, оно трансцендирует то, что в данный момент дано так-то и так-то. Мы, таким образом, имеем дело с двумя различными понятиями трансценденции восприятия, и оба этих понятия имеют теоретико-познавательное значение.