Введение в философию

Второе замечание я посвящаю вопросу о следствиях материализма для морали и жизненного поведения. Очень распространено воззрение, будто материализм имеет опасные с моральной стороны последствия; будто вместе с религией он разрушает также нравственность и веру в идеалы. Его практический вывод будто бы таков: добродетель есть пустая мечта, совесть – причуда, а нравственный закон – поповское изобретение; истинная жизненная мудрость такова: пользоваться жизнью и брать все, что можно взять.

Я не думаю, чтобы можно было присоединиться к этому воззрению, по крайней мере – в этой форме. Поведение человека определяется не метафизическими представлениями о природе действительного, а главным образом естественными побуждениями и темпераментом, воспитанием и жизненным положением. Если и существует тем не менее связь между теоретическим и тем, что называется практическим материализмом, то она происходит не таким образом, чтобы метафизика определяла жизнь, а таким, что жизнь определяет метафизику. Пустая и пошлая жизнь имеет тенденцию создать скорее всего нигилистическое воззрение на жизнь; черты его следующие: низкая оценка жизни и ее назначения, непризнавание и осмеивание наиболее благородных сторон человеческой природы, утрата благоговения перед нравственным и духовным величием, безверие и издевательство над всеми идеальными стремлениями. И такое нигилистическое понимание жизни во всяком случае имеет естественную наклонность к материалистическому миросозерцанию; оно охотно обопрется на тот «вывод науки», будто мир, равно как история, есть игра бессмысленного случая; будто слепые силы соединили атомы, чтобы в ближайшее мгновение так же равнодушно снова рассеять их. Наоборот, правильная и честная, хорошая и великая жизнь обладает естественной склонностью к метафизике идеалистической; она находит себе возвышение и успокоение в миросозерцании, представляющем ее высшие цели и идеалы как силы, на которых обоснована сама действительность. Посредницей и здесь является духовно-историческая жизнь: из стремления к великим целям вырастает вера в господство идей, в царство Провидения в исторической жизни человечества; и вера эта приобретает себе теоретический фундамент в том представлении, что действительность вообще имеет свое основание в идеях, что мир есть творение Бога.

Не везде одерживают верх эти тенденции; есть достаточно порядочных людей, не идущих далее материалистической метафизики, и наоборот, – есть люди, которые при идеалистически-философском или церковном вероисповедании, исповедуемом не устами только, но и рассудком, следуют в своей жизни низменным, чувственно-эгоистическим мотивам. Но все-таки важные формы жизненного направления имеют склонность окружать себя, указанным образом, важными формами мира представлений. Всякий старается, насколько может, истолковать смысл и значение жизни и действительности вообще из сокровеннейших опытов своей собственной жизни.

Правда, потом происходит и обратное воздействие миропредставления на жизненные воззрения. Воля делается увереннее сама в себе оттого, что она окружает себя стройным и согласным с нею миром представлений. В особенности же большое и внезапное превращение в мире представлений может оказать значительное влияние на склад жизни. Молодой человек, в котором школа и родительский дом запечатлели представления церковного учения, вступает в какую-нибудь новую среду. На фабрике, в торговле, в школе или в университете он приходит в соприкосновение с «просвещенными» товарищами, он знакомится с популярно-научной литературой, в которой природа и история трактуются с точки зрения вражды к суеверию и поповству И вот у него как бы прозревают глаза; «ведь все это обман, чем набили мне голову в детстве; мир существует вечно, человек не что иное, как особо развитой род животного, нравственные законы и загробная жизнь – поповская выдумка для запугивания глупцов». Такой переворот в мире представлений не останется, конечно, без обратного воздействия на жизнь. Вновь просветившийся будет теперь философствовать далее: так как не существует Бога и загробной жизни, то я могу следовательно, позволять себе делать все, на что у меня есть охота; позволительно все, что нравится. Те люди, которые так сильно заботятся о том, чтобы сохранить религию «для народа», рассуждают по отношению к своей собственной личности тоже ведь таким же образом. И вот он начинает – сначала, может быть не без внутреннего сопротивления – делать то, что было запрещено религией и моралью; попирание унаследованных нравов и презрение к совести делаются для него гордым знаком свободы и просвещения.