Введение в историческую уралистику

Очевидно, таким образом, что в данном случае перед нами — старый этноним, обозначавший раннесредневековых насельников крайнего северо-востока Европы и / или крайнего северо-запада Западной Сибири (см. также раздел о ненцах), причём — не обязательно их самоназвание: и в русский язык, и к булгарам, а от них — в арабско-персидскую географическую литературу он мог попасть через пермские языки (общепермская форма *jȯgra может восходить к более ранней *ju̇gra). Нельзя также с уверенностью говорить о том, что этим словом изначально называли манси, хантов или обских угров вообще, хотя это и вполне возможно: в качестве подтверждения кочующей из работы в работу гипотезы об отождествлении югры с обскими уграми приводят, во-первых, мансийские предания, согласно которым манси некогда жили на Печоре, и, во-вторых, данные топонимики, будто бы указывающие на былое присутствие населения, говорящего на обско-угорских языках на северо-востоке Европы вплоть до рр. Мезени, Пинеги и Вятки на западе. Эти аргументы, однако, нельзя принять: мансийские предания, сложившиеся, очевидно, в «богатырскую» эпоху походов манси на пермские и устюжские земли (см. ниже), могут отражать не обязательно истоки мансийского этногенеза, а относительно позднее проникновение (в XIII—XV веках) отдельных групп манси в верховья Печоры (где они действительно жили — см. ниже); нельзя, кроме того, не учитывать и былые «политические» претензии мансийской племенной верхушки на господство на названных территориях, которые также могли отразиться в фольклоре. Положение же о столь широком распространении обско-угорской топонимии на северо-востоке Европы восходит к семидесятилетней давности работам Л. Каннисто, выводы и методику которого в данном случае, при всём уважении к нему, никак нельзя признать заслуживающими доверия; основательный критический разбор его построений был проделан в последние десятилетия А. К. Матвеевым, который продемонстрировал, что на самом деле ареал достаточно поздней мансийской топонимии западнее Урала охватывает лишь непосредственно западные склоны хребта и, возможно, заходит островками в Верхнее Прикамье, — то есть топонимика указывает лишь на те территории былого пребывания манси, на которых последние были зафиксированы и письменными источниками (см. ниже).

Господствующий антропологический тип манси — наряду с типами хантов, ненцев, некоторых селькупских, кетских и западносибирских тюркских групп — представляет собой вариант особой уральской расы, в формировании которой помимо носителей западных (европеоидных) и восточных (монголоидных) расовых типов принимали участие (и превалировали) и группы, принадлежавшие в расовом отношении к так называемой древнеуральской расе, не имеющей аналогов среди современных расовых типов. Для неё было характерно противоречивое сочетание западных (прежде всего — светлая пигментация волос и глаз) и восточных (прежде всего — низкий рост и уплощённое лицо) признаков, указывающее на её особое положение в расовой систематике и позволяющее рассматривать древнеуральский тип как архаичный «недифференцированный» (т. е. — не прошедший специализации ни в европеоидном, ни в монголоидном направлении) тип древнейшего населения северной зоны Евразии (гипотеза В. В. Бунака, развитая в последнее десятилетие Г. М. Давыдовой). Предполагается, что древнеуральская раса в той или иной мере приняла участие в генезисе антропологических типов народов уральской языковой семьи и их соседей от Прибалтики до Енисея, но при этом именно в составе манси этот компонент сохранился наиболее близком к прототипу виде.