Введение в когнитивную лингвистику

С родным домом связано позитивное переживание. Об этом писал известный русский философ А. Лосев: «Возьмите вашу комнату, в которой вы постоянно работаете. Только в очень абстрактном мышлении ее можно представить себе как нечто нейтральное вашему настроению и вашему самочувствию. Она то кажется милой, веселой, радушной, то мрачной, скучной и покинутой. Она есть живая вещь не физического, но социального и исторического бытия».

При этом дом может иметь вид городской квартиры (многоэтажный, хрущоба, коммуналка), частного сельского дома (изба, хата), и промежуточного типа (большой, но частный) – коттедж.

Для русских большой дом – из трех и более комнат, т. е. пространство дома сильно ограничено, в сравнении с западным представлением о доме.

В русской культуре, русской литературе были и разрушители и строители дома. Строительство дома – этическая модель поведения русских: Кто дома не строил, земли недостоин (М. Цветаева). Арсений Тарковский написал:

Живите в доме – и не рухнет дом.
Я вызову любое из столетий,
Войду в него и дом построю в нем.

Лелеяли дом – И. Тургенев («Дворянское гнездо»), А. Пушкин («Евгений Онегин», «Домик в Коломне»), Л. Толстой («Война и мир»), С. Аксаков («Семейная хроника»), А. Чехов («Дом с мезонином»), А. Твардовский («Дом у дороги»), Ф. Абрамов («Дом»).

Разрушали дом – Н. Островский («Гроза»), Н. Гоголь («Мертвые души»), А. Ахматова (Я пью за разоренный дом), Н. Гумилев (По стенам опустелого дома…).

Особого внимания заслуживает отношение к дому М. Цветаевой. Считают, что в поэзии М. Цветаевой два дома – «дом земной» и «дом небесный» [Дацкевич и Гаспаров, 1992: 116–130]. Через концепт дома М. Цветаева определяет не только «свое», защищенное земное пространство, но и собственный духовный мир, собственную сущность: В переулок сходи Трехпрудный, / В эту душу моей души. Этот дом – жилище души, дом-сказка: дворцовый чердак, Фландрия, чердачные чудеса.

Пространство дома расширяется у нее до масштабов целого большого города (Москвы) и даже целой страны:

Москва! Какой огромный
Странноприимный дом!
Всяк на Руси – бездомный.
Мы все к тебе придем.

Дом у нее также – потусторонее царство (царство мертвых, могила, гроб): дом на погосте; вечный дом; в призрачном доме / Сем; поставят нам – единый дом. Часто он воспринимается поэтом как темный, разоренный, не способный защитить: дом, не знающий, что мой, как госпиталь или казарма.

М. Цветаевой дом воспринимается и как светлое и славное место в большом фальшивом мире:

Дом – пряник, а вокруг плетень
И церковки златоголовые.

Слава прабабушек томных,

Домики старой Москвы…

Разновидность дома – храм, Дом для Бога. Испокон веков храмостоительство имитирует космогоническое свершение, а сами храмы в миниатюре олицетворяют мирозданье. Они стремятся ввысь, к Богу, возвышаются спасительными маяками:

Взор постепенно из долины
Подъемлясь, всходит к высотам
И видит на краю вершины
Круглообразный светлый храм.

(Ф. Тютчев)

КОЛОКОЛ. В своей работе «Философия имени» С. Булгаков писал, что есть слова, имеющие троякий смысл – буквальный, переносный и духовный. Именно к таким словам относится слово колокол.

Согласно толковым словарям русского языка, колокол – «металлическое (из меди или из медного сплава) изделие в виде полого усеченного конуса с подвешенным внутри него для звона стержнем-языком» (Словарь, 1982, с.75). Но это буквальное значение слова. Переносное – всякий предмет подобной формы – платье-колокол, цветок колокольчик и т. д. А духовный смысл может быть почерпнут из истории, функций, символики колокола.

Родиной колокола многие ученые считают Китай, а первые колокольчики датируются XIII–XI веками до н. э. Колокола были знакомы древним египтянам, евреям, римлянам. Ко времени возникновения христианства колокольчики и бубенцы употреблялись практически во всех религиях. Христиане осуждали их как предметы языческие, этим и объясняется негативное их упоминание в Новом завете: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий».