Введение в конституционное право с разъяснением сложных вопросов

Окончательной целью марксистского учения, напомню, является построение коммунизма во всем мире. Большевики вначале полагали, что построить социализм возможно только в условиях свершения пролетарских революций в развитых странах Европы и США. Однако вскоре стало ясно, что подобным надеждам сбыться не суждено, во всяком случае в обозримые сроки. И тогда в доктрину была внесена корректива – возможность «победы социализма в одной, отдельно взятой стране». Тем не менее построение коммунизма по-прежнему считалось реальным только в мировом масштабе, что, естественно, предполагало приход к власти (мирным или вооруженным путем) коммунистических партий, прежде всего в развитых капиталистических странах. Собственно, это и предопределило всю политическую линию советского руководства на долгие годы, особенно в сталинский период.

Несложно догадаться, что фактически речь шла о попытке реализации мессианской идеи – преобразования всего мира по подобию СССР. Естественно, сам Советский Союз мыслился как лидер будущего мироустройства, а советский вождь автоматически становился единственным мировым лидером (эта модель была опробована в рамках Коммунистического Интернационала – Коминтерна). Так утопия «всеобщего счастья» редуцировалась до банальной идеи мирового правителя.

Банальной – поскольку отнюдь не Сталин был здесь первым. Не он и последний. Последним, но уже реальным властелином мира на недолгий срок станет апокалиптический зверь – антихрист. Замечательный русский философ В.С. Соловьев (1853–1900) в художественной форме попытался даже предположить, как он получит всемирную власть: «Грядущий человек был выбран почти единогласно в пожизненные президенты европейских соединенных штатов; когда же он явился на трибуне во всем блеске своей сверхчеловеческой юной красоты и силы и с вдохновенным красноречием изложил свою универсальную программу, увлеченное и очарованное собрание в порыве энтузиазма без голосования решило воздать ему высшую почесть избранием в римские императоры»[40].

Трудно сказать, формируется ли у человека цель стать мировым правителем заранее, или она возникает у него по мере укрепления режима неограниченной власти. В нашем случае важно другое: идея мирового господства под прикрытием цели глобального переустройства по определенному образцу неизбежно превращает страну в «военный лагерь». А милитаризация подчиняет себе все иные функции подобного государства. Когда сегодня кто-то называет Сталина «эффективным менеджером», это не только кощунственно, но и неверно по существу. Он не был ни менеджером, ни эффективным.

Термин «менеджер» даже с большой долей условности неприменим к Сталину. Он не был наемным управляющим даже формально, ибо народ-суверен не «нанимал» его посредством свободных выборов. Не был им и фактически, так как играл роль вождя и позиционировал себя именно в таком качестве («учителя и отца народов»). Он не выполнял волю принципала, если говорить в терминах принципал-агентской модели, – напротив, народ следовал его воле, и при этом никто, не рискуя быть раздавленным репрессивной машиной, не смел допускать даже тени сомнения в правильности целей и средств государственной политики.

Что же касается эффективности, то все дело в том, в каких координатах мы ее определяем. Конечно, государственной машине, возглавляемой Сталиным, удалось за сравнительно короткое время создать из страны военный лагерь (хотя одновременно она превратилась в некотором смысле и в «лагерь концентрационный»). Однако это было не следствием искусного управления. Искусство Сталин проявил в другом – в умении превратить свою, поначалу организационно-техническую, должность генерального секретаря ЦК партии в центральную и использовать ее для того, чтобы не просто стать всемогущим диктатором, но и обеспечить себе квазирелигиозное поклонение.