Введение в Новый Завет Том I

Были предложены различные решения этой проблемы. Одни полагают, что Иоанн был знаком с Мк и даже со всеми тремя синоптическими Евангелиями. (Предполагающие это могут расходиться в вопросе о том, пользовался ли Иоанн также какой-то независимой традицией.) По мнению других, четвертый евангелист не был знаком ни с одним из синоптических Евангелий, а отдельные совпадения объясняются тем, что Иоаннова и синоптическая традиции независимо друг от друга воспроизводили, с некоторыми вариациями, одни и те же дела или слова. Между этими полюсами существует и промежуточная точка зрения (которую разделяю я сам). Согласно ей, Мк и Ин основаны на общих доевангельских традициях, устных или письменных, и хотя четвертый евангелист и не видел конечного варианта Лк, он был знаком с традициями, позже включенными в Лк. Те, кто проводят различия между собственно евангелистом, написавшим Ин, и конечным редактором Евангелия, считают, что только последний был знаком с одним или несколькими синоптическими Евангелиями.

Единство и последовательность Ин

Если оставить в стороне вопрос об источниках, которыми пользовался Ин, остается вопрос, можно ли считать Ин единым и связным целым. Между частями Ин есть резкие переходы (называемые апориями). Так например, глава 4, с минимальным переходом, заканчивается в Галилее, глава 5 описывает Иисуса в Иерусалиме, а в главе 6 Иисус снова оказывается в Галилее. По мнению некоторых ученых, следовало бы изменить порядок следования глав на «4, 6, 5» на том основании, что исходный порядок был нарушен. По поводу реконструкции порядка следования глав написаны комментарии[675]. Однако предложения по изменению порядка сталкиваются с серьезными трудностями. Во–первых, не существует рукописей, которые подтвердили бы справедливость какого-нибудь из таких изменений, и все теории, согласно которым страницы Ин были случайно перепутаны, основаны на домыслах. Во–вторых, порядок, получаемый в результате перестановки, также чреват проблемами, если только не менять слова. Например, хотя порядок «4, 6, 5» и логичнее с географической точки зрения, переход от конца главы 5 к главе 7 нелогичен. В–третьих, такие перестановки основаны на домыслах о том, что должно было интересовать евангелиста. Однако Иоанн предоставляет нам очень схематический рассказ о служении Иисуса и не заботится о переходах, если только они не несут какой-то богословской нагрузки (например, тщательно соблюдаемая последовательность дней в главах 1–2). В серии праздников (главы 2, 5, 6, 7 и 10), которая служит обрамлением для служения Иисуса, евангелист уделяет мало внимания тому, как много времени проходит между отдельными праздниками. Кто-то дорабатывал Ин до его окончательной формы, и (если только мы не предположим его некомпетентность) этот человек вряд ли оставил бы без внимания очевидно нарушенную последовательность, если бы считал ее важной.

И все же нельзя отрицать существование определенных проблем с переходами, которым необходимо предложить какие-то объяснения. Самый яркий пример — относительно ясное окончание Евангелия в 20:30–31, где автор признает, что есть и другой материал, который он мог бы включить в сочинение, но не сделал этого. Наличие еще одной главы (21) и еще одного окончания (21:24–25) говорит о возможности того, что после завершения ранней версии Евангелия (но перед тем, как любая из сохранившихся редакций получила распространение) кто-то сделал дополнения к ней. По всей видимости, это был не тот, кто сочинил раннюю версию, а потом решил добавить к ней свои запоздалые мысли, потому что этот человек без труда мог поместить материал главы 21 выше заключения, которое он сам ранее сделал в 20:30–31[676]. Таким образом, современная версия Евангелия считается произведением двух человек: автора, написавшего основную часть, и редактора, позже сделавшего дополнения.

Какой, в рамках этой теории, могла быть цель редактора, и как он работал? Бультман, который относил за счет редактуры значительные фрагменты Евангелия, создал образ «церковного редактора». Согласно теории Бультмана, писание, оставленное евангелистом, было слишком радикальным в своем богословии. Для того чтобы сделать его приемлемым для широких масс верующих, некий цензор добавил к нему фрагменты. Например, к несакраментологическому тексту «церковный редактор» добавил ссылки на крещение в 3:5, на евхаристию в 6:51b-58 и на оба таинства в 19:34b-35. К евангелию, в котором последние вещи (приход с неба, суд, вечная жизнь) понимались как уже реализованные в служении Иисуса, «церковный редактор» добавил тему Страшного суда (5:28–29; 12:48). Однако гипотеза о таком цензоре отдает современным мировоззрением, которое руководствуется моделью тезис–антитезис. Делать такое предположение в рамках теории о существовании редактора нет особой необходимости.