Введение в Новый Завет Том I

Подобно тому, как четвертый евангелист поясняет цель своего писания (Ин 20:31: «чтобы вы веровали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его»), ее приводит и автор Послания: «Это написал я вам, верующим во имя Сына Божия, чтобы вы знали, что вы, веруя, имеете жизнь вечную» (1 Ин 5:13). С этой темой связан призыв молиться за то, чтобы грешники обрели жизнь, ибо такие молитвы будут услышаны. Впрочем, автор делает важную оговорку: он не призывает молиться за виновных в «грехе к смерти»[717] (то есть расколе как отступничестве?!).

Отрывок 5:18–20 содержит три торжественных декларации «мы знаем», где автор возвращается к дуализму: Бог и рожденные от Бога против Лукавого и мира сего. Гарантией знания Бога и истины служит признание того, что Сын Божий уже пришел. Скорее всего, фраза «Сей есть истинный Бог и вечная жизнь» (5:20) относится к Иисусу, и 1 Ин оканчивается, как и Ин (20:28), ясным утверждением божественности Христа. В заключительном страстном призыве 1 Ин («Дети! храните себя от идолов», 5:21) имеются в виду раскольники, ибо их ложная христология — вид идолопоклонства.

Композиция

Авторство

Традиционно считалось, что автором Ин и 1–3 Ин был один и тот же человек. Как мы видели в «Общем анализе», между 1 Ин и Ин и впрямь много общего[718]. Более того, многие фразы 1 Ин можно вложить в уста Иоаннова Иисуса, и они не ощущались бы как инородная вставка. Однако существует ряд любопытных отличий:

• В отличие от пролога Ин, пролог 1 Ин не подчеркивает воплощение персонифицированного Слова. Скорее, пролог 1 Ин свидетельствует о слове жизни, которое было зримо, слышимо и осязаемо, — жизнь человека Иисуса.

• 1 Ин приписывает Богу черты, которые Ин приписывает Иисусу. Например, в 1 Ин 1:5 Бог есть свет (ср. Ин 8:12: 9:5); в 1 Ин 4:21 и 2 Ин Бог дает заповедь любить друг друга (ср. Ин 13:34).

• В Посланиях меньше внимания уделяется Духу как персонифицированной фигуре, а термин «Параклет» не применяется к Духу. [Христос назван параклетом (ходатаем) в 1 Ин 2:1.] В 1 Ин звучит предупреждение, что не каждый дух — дух истины/Дух Божий, и поэтому духов нужно испытывать (4:1, 6).

• Конечная эсхатология сильнее выражена в 1 Ин, чем в Ин, где доминирует реализованная эсхатология. В 1 Ин больше подчеркнута парусил — момент, в который христианин должен ответить за свою жизнь (1 Ин 2:28–3:3).

• Параллели с кумранскими текстами сильнее в 1 Ин, чем в Ин, особенно в плане лексики[719].

Некоторые из этих различий создают впечатление, что 1–3 Ин относятся к более раннему периоду, чем Ин. Однако они могут быть связаны с желанием автора изложить благовестие, каким оно было «от начала» (1 Ин 1:1; 3:11). В целом они наводят на мысль, что Ин и 1–3 Ин принадлежит разным людям. Поэтому некоторые ученые постулируют как минимум четырех авторов Иоанновой школы: любимый ученик (у истоков традиции), евангелист (автор основной части Ин), пресвитер (автор 1–3 Ин) и редактор Ин.

Датировка и повод для написания

Верхнюю временную границу написания 1 Ин (около 150 года) можно определить по знакомству Поликарпа и Иустина с этим текстом. Но сколь раньше оно было написано, и как соотносится с Ин и 2–3 Ин? По мнению большинства ученых, Послания Иоанна были написаны после Ин[720]. Если конкретнее, я полагаю, что 1–2 Ин появились в те десять лет, которые прошли после создания евангелистом основной части Ин (около 90 года), но до редакции Ин (которая могла совпадать по времени с 3 Ин; вскоре после 100 года). Особенно яркое отличие 1 Ин и 2 Ин от Евангелия — смена фокуса. Здесь уже нет «иудеев», которые были главными противниками в Ин, и все внимание переключено на лжецов, вышедших из общины[721], и тем самым показавших недостаток любви к своим бывшим братьям и сестрам. Эти «антихристы» обольщают сторонников автора в следующих вопросах.

(1) Вера. Раскольники умаляли значимость Иисуса как Христа, Сына Божьего (2:22–23). Поскольку они были Иоанновыми христианами и в богосыновство Иисуса верили, речь, видимо была вот о чем: они отрицали роль человеческих дел Иисуса, не исповедуя Его Христом, пришедшим во плоти (4:3)[722]. Возможно, они считали, что спасение было принесено самим явлением Сына Божьего в мир, а земная жизнь Иисуса не имеет значения ни для спасения, ни как образец. В частности, они, видимо, отрицали, что крестная смерть Иисуса была актом любви и искупления (в противоположность автору, который подчеркивает эту мысль — 1:7; 2:2; 4:10; 5:6).