Введение в прикладную культурно-историческую психологию

Сон был отдушиной для всего советского народа, и остается ею для многих и сейчас. Сон, опьянение и наркотики. Пивная революция, что медленно превращает Россию в Европейскую державу, показывает, что жизнь стала лучше, лагерность уходит, и людям больше не надо глушить себя сильнодействующей водкой. Хватает легкого пивного расширения сознания и сна…

Итак, хотим мы того или нет, но сон необходим отнюдь не только для восстановления уставшего тела, он необходим душе. Во сне душа восстанавливается, тело могло бы восстановиться, и просто полежав без движений. И возникает вопрос: кто же спит? Не душа ли?

Но мы точно знаем, душа-то как раз во снах и не спит. Во снах душа путешествует. И путешествует она по мирам, в обычном состоянии нам недоступным.

Точнее, она путешествует по разным мирам, как по слоям, которые окружают душу и, возможно, составляют некую «лествицу» ее движения от Небес к телу и от тела обратно на Небеса. Во всяком случае, мы все знаем, что иногда во сне мы продолжаем переживать дневные события. И происходит это почти в тех же условиях, что и всегда. В тех же, да не совсем. Иногда сон увязывает обычные образы в удивительную вязь.

И это значит, что и в обычных снах душа путешествует не по обычному миру, а по миру образов, то есть внутри сознания, их хранящего, а значит, по собственной душевной среде.

Но иногда образы становятся неожиданными, и мы попадаем в миры, где определенно не могли бывать. И никакие попытки в бодрствующем состоянии понять, откуда что взялось, не приносят воспоминаний, объясняющих события сна. Событий, которые бы повели к созданию воображением из имеющихся в сознании воспоминаний таких странных видений, нет. Но сон случился.

Пока не буду ни на чем настаивать, скажу только, что мазыки считали, что в таких случаях мы бываем в иных мирах, доступных нашей душе только в ее полетах. Это могут быть миры, которые душа вспоминает из прошлых ее воплощений. А могут и те, что лежат на пути к дому, куда ей однажды придется вернуться.

Самое главное тут то, что душа во снах путешествует прочь от тела и забот этого мира. И проходит слой за слоем миры убывающей плотности, все приближаясь к духовным мирам, которые для нее являются естественной средой пребывания. Именно погружение в те миры и дает отдохновение душе…

Вопрос же, кто спит во время сна, остается открытым. Как кажется, кто-то спит. Но этот кто-то, похоже, не я, потому что я осознаю себя деятелем в тех телах, в которых вижу себя во время душевных путешествий, точно с такой же силой достоверности, как и в этом физическом теле, которое уложил в постель…

Иными словами, похоже, что мне совершенно все равно, в каком теле быть и извлекать свои уроки. Могу только добавить из собственного опыта: состояние это, когда осознаешь себя внутри сна и начинаешь действовать осознанно, или выходишь из тела и осознаешь себя внутри душевного тела, с точки зрения цельности и готовности познавать мир и себя, ничем не отличается от пребывания в Тели и от пребывания во сне. Если во сне случается жить тем же, что и в бодрствовании, например, вести какие-то исследования, то исследуешь с той же силой и с тем же самоощущением. Другое дело, что итоги исследований могут потом оказаться очень странными…Но это шутки сноразума, которые я сейчас не разбираю.

Главное одно: во сне я остаюсь я и путешествую в собственном теле, которое оказывается телом сна, ведогонцем. Но при этом оно, как и тело бодрствования, тель, носит в себе мою душу, а в ней меня. И значит, избирает ли себе душа иные тела или путешествует без них, но мое пребывание в телах снов – это путешествия моей души. И до какого-то удаления от этого мира ничем от жизни в теле не отличается.

Настоящая душевная жизнь начинается лишь тогда, когда душа уходит в те миры, где дополнительные защиты, вроде телесных скафандров, не нужны. Но такие сны мы очень плохо помним, будто бы их отделяет некая граница, стирающая память. Возможно, память и не стирается, но будучи воплощенными, мы просто не в состоянии вызывать из памяти образы такой плотности. Хочется сказать, утонченности…

Однако это не так, скорее, мы их просто не понимаем, ожидая увидеть что-то похожее на этот мир. А приходят совсем иные образы, которых мы не понимаем по грубости и невоспитанности наших чувств. Это выражение, я думаю, знакомо и узнаваемо: невоспитанность, грубость чувств. Если это так, то в нем важная подсказка: мы не умеем понимать именно те образы, которыми живет душа, поскольку она живет чувствами.

Даже рисуя рай или царство Царя небесного, человек рисует деревья, троны, одежды… А вот нарисовать ту светлую тоску, которая охватывает иногда и детей и взрослых, когда они глядят в глубину звездного неба или видят небывалый закат, мы не можем. У нас не хватает образов даже не для передачи, сколько для понимания. Может быть, я бы и написал об этом, да кто поймет!

Поэтому те, кто вспоминают путешествия души, пишут без слов – музыку, картины…