Введение в прикладную культурно-историческую психологию

Боюсь, что именно битва с богами и сносила головы таким, как Гумбольдт, – ведь с новым мировоззрением можно было отменять старых богов и становиться богами самим, пусть хоть в отдельно взятом мировоззрении…

Как бы там ни было, но именно с рубежа девятнадцатого века орудие доступа к власти, вовсю работавшее в Европе и России весь восемнадцатый век, обретает имя. Теперь это не просто академии и университеты, теперь это высшее образование. Для России это особенно прозрачно: Петр, чтобы сделать страну европейской, вынужден был отодвигать от власти бояр, которые сопротивлялись нововведениям. Для этого он бросает призыв голодному и потому бойкому и подвижному дворянскому сословию: нужно учиться, нужно ехать в Европу и обретать европейские знания. И нужно делать свою Академию, чтобы не ездить далеко.

И вот Академия становится местом, где те, кто хочет действовать, могут получить пропуск во власть. Так происходит первая, петровская революция в России, когда полностью меняется лицо страны и к власти приходит новый класс. Пока еще на основах просто европейской образованности: люди настолько впитывали в себя образ европейца, что были полностью чужими в своей стране и по языку, и по одежде, и по образу поведения.

В середине девятнадцатого века в России вызревает следующая революция, которая завершится реформами шестидесятых-семидесятых годов. Вызревает она не сама по себе, а потому, что появился и обрел силу новый класс – буржуа. И класс этот тут же начинает сражение за лучшее место в обществе, отодвигая от власти дворянство. Идеологами и вождями этой битвы оказываются естественники, вроде Сеченова, революционные демократы и просветители, вроде Чернышевского, и террористы, с которыми Чернышевский был связан.

Наши психологи до сих пор считают, что в своем «великом» труде «О рефлексах головного мозга», вышедшем в начале шестидесятых годов девятнадцатого века, Сеченов заложил основы их науки. Наверное, и в работе «Кому делать психологию», утверждая, что ее должен делать физиолог, он тоже выступал от лица психологов, но это возможно лишь в том случае, если им нет дела до психологии, а есть лишь до того, как примазаться к правящему сообществу, как стать естественниками.

Но в действительности, если вспомнить, что происходило вокруг этих публикаций Сеченова, очевидно, что они были не научными, а политическими. «Современник», где публиковался Сеченов, был журналом общественным, в сущности, просветительским. И он постарался выжать из этой статейки как можно больше. В частности, учинив травлю всех, кто попробовал сказать хоть слово в защиту души, которую Сеченов изгонял из мировоззрения русских людей как понятие.

Это была битва, и битва за мировоззрение, хотя выглядела она как битва за образование. Битва, в которой новое сообщество, рвавшееся к власти, подрывало устои прежнего мировоззрения и насаждало иное. И ему это удалось. Народ принял то, что поразило его воображение, и уже через полвека старый строй был свергнут, а к власти пришли внуки тех, кто тогда шел на баррикады образования… В России утвердилось первое в мире научное общество.

Образование – это мировоззрение, в котором действует вера, как и в отмененной им религии. Вера в то, что естественнонаучная картина мира верна, а ее изначальные гипотезы есть не гипотезы, а аксиомы, которые просто не нуждаются в доказательствах. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью… Естественнонаучность – это мир, в котором нет богов, нет души, но есть тела, и тела эти, срастив себя с машинами, станут богами сами. Стальные руки-крылья и вместо сердца пламенный мотор…

Кстати, главная черта богов – их способность летать, благодаря чему они могут жить на Небесах. Вряд ли кто-то думал, что космические программы Советского Союза и США были попытками построить новые вавилонские башни, чтобы не доползти до Небес по ступеням, а прыгнуть сразу через пространство и простор. Мы так старательно осваивали космос, чтобы занять место Богов своими…телами.

Если образование – это мировоззрение, то оно не может не учитываться в работе прикладного психолога. Нельзя помочь человеку, если не понимаешь, какую задачу он решает. Но нельзя и помочь решить задачу, если не описаны ее условия. Условиями задачи всегда является мир, в котором человек хочет чего-то достичь. Прежде чем вообще хоть что-то говорить человеку, с которым работаешь, надо понять, ЧТО ОН ХОЧЕТ, и В КАКОМ МИРЕ ОН ЭТОГО ХОЧЕТ.А после этого можно выяснить, КАКАЯ ПОМЕХА СТОИТ НА ЕГО ПУТИ.

Вот, в сущности, и все психологические хитрости. Если не забывать, конечно, что говорить он может о чем-то вполне вещественном, скажем, естественнонаучном и атеистическом, а при этом хочет этого его душа…которой у него нет…Именно она-то и толкает его обретать все эти материальные вещи, потому что при этом она обучается чему-то настолько нематериальному, что становится совершенней. К примеру, непривязанности к вещам, щедрости, заботе, душевности…