Введение в психоанализ

Прежде чем отпустить вас сегодня, я хотел бы на минуту обратить ваше внимание на одну сторону жизни фантазии, которая достойна всеобщего интереса. Есть обратный путь от фантазии к реальности, это – искусство. В основе своей художник тоже интровертированный, которому недалеко до невроза. В нем теснятся сверхсильные влечения, он хотел бы получать почести, власть, богатство, славу и любовь женщин; но у него нет средств, чтобы добиться их удовлетворения. А потому, как всякий неудовлетворенный человек, он отворачивается от действительности и переносит весь свой интерес, а также свое либидо на желанные образы своей фантазии, откуда мог бы открыться путь к неврозу. И многое должно совпасть, чтобы это не стало полным исходом его развития; ведь известно, как часто именно художники страдают из-за неврозов частичной потерей своей трудоспособности. Вероятно, их конституция обладает сильной способностью к сублимации и определенной слабостью вытеснений, разрешающих конфликт. Обратный же путь к реальности художник находит следующим образом. Ведь он не единственный, кто живет жизнью фантазии. Промежуточное царство фантазии существует со всеобщего согласия человечества, и всякий, испытывающий лишения, ждет от него облегчения и утешения. Но для нехудожника возможность получения наслаждения из источников фантазии ограниченна. Неумолимость вытеснений вынуждает его довольствоваться скудными грезами, которые могут еще оставаться сознательными. Но если кто-то – истинный художник, тогда он имеет в своем распоряжении больше. Во-первых, он умеет так обработать свои грезы, что они теряют все слишком личное, отталкивающее постороннего, и становятся доступными для наслаждения других. Он умеет также настолько смягчить их, что нелегко догадаться об их происхождении из запретных источников. Далее, он обладает таинственной способностью придавать определенному материалу форму, пока тот не станет верным отображением его фантастического представления, и затем он умеет связать с этим изображением своей бессознательной фантазии получение такого большого наслаждения, что благодаря этому вытеснения, по крайней мере временно, преодолеваются и устраняются. Если он все это может совершить, то дает и другим возможность снова черпать утешение и облегчение из источников наслаждения их собственного бессознательного, ставших недоступными, получая их благодарность и восхищение и достигая благодаря своей фантазии то, что сначала имел только в фантазии: почести, власть и любовь женщин.

Двадцать четвертая лекция Обычная нервозность

Уважаемые дамы и господа! После того как в последних беседах мы завершили такую трудную часть работы, я на некоторое время оставляю этот предмет и обращаюсь к вам со следующим.

Я знаю, что вы недовольны. Вы представляли себе «Введение в психоанализ» иначе. Вы предполагали услышать жизненные примеры, а не теории. Вы скажете мне, что единственный раз, когда я представил вам параллель «В подвале и на первом этаже», вы кое-что поняли о причине неврозов, только лучше бы это были действительные наблюдения, а не придуманные истории. Или когда я вначале рассказал вам о двух – видимо, тоже не вымышленных – симптомах и разъяснил их отношение к жизни больного, то вам стал ясен «смысл» симптомов; вы надеялись, что я буду продолжать в том же духе. Вместо этого я излагал вам пространные, расплывчатые теории, которые никогда не были полными, к которым постоянно добавлялось что-то новое, пользовался понятиями, которых еще не разъяснил вам, переходил от описательного изложения к динамическому пониманию, а от него – к так называемому «экономическому», мешая вам понять, какие из используемых терминов означают то же самое и заменяют друг друга только по причине благозвучия, предлагал вам такие широкие понятия, как принципы удовольствия и реальности и филогенетически унаследованное, и, вместо того чтобы вводить во что-то, я развертывал перед вашим взором нечто такое, что все больше удалялось от вас.

Почему я не начал введение в теорию неврозов с того, что вы сами знаете о нервозности и что давно вызывает ваш интерес? Почему не начал с описания своеобразной сущности нервнобольных, их непонятных реакций на человеческое общение и внешние влияния, их раздражительности, непредсказуемости поведения и неприспособленности к жизни? Почему не повел вас шаг за шагом от понимания более простых повседневных форм к проблемам загадочных крайних проявлений нервозности?