Введение в психоанализ. С комментариями и иллюстрациями

К первой группе относятся те, кто отказался от соединения гениталий и в сексуальном акте заменяет гениталии партнера другой частью или областью тела; при этом они не считаются с недостатками органического устройства, и их не удерживает отвращение. (Рот, задний проход вместо влагалища.) За ними следуют другие, у которых хотя еще и сохраняется интерес к гениталиям, но из-за других, а не сексуальных функций, к которым гениталии причастны в силу анатомических причин и по причине соседства. По ним мы узнаем, что функции выделения, которые в ходе воспитания ребенка были отброшены в сторону как неприличные, остаются способными полностью привлекать к себе сексуальный интерес. Затем другие, которые вообще отказались от гениталий как от объекта, вместо них сделали вожделенным объектом другую часть тела: женскую грудь, ногу, косу. Далее следуют те, для кого и часть тела ничего не значит, а все желания исполняет предмет одежды, ботинок, часть белого белья, – фетишисты. Дальше в процессии – лица, которые хотя и нуждаются в целом объекте, но предъявляют к нему совершенно определенные, причудливые или отвратительные требования, в том числе требование, чтобы он стал беззащитным трупом, и делают его таковым в преступном насилии, чтобы получить возможность им насладиться. Но хватит мерзостей с этого бока!

Другая толпа возглавляется извращенцами, поставившими себе целью сексуальных желаний то, что обычно является лишь вступительным и подготовительным действием. То есть теми, кто стремится к разглядыванию и ощупыванию другого человека или к подглядыванию за его интимными отправлениями, или кто оголяет свои собственные части тела, которые обычно скрывают, в смутной надежде получить вознаграждение благодаря такой же ответной услуге. Затем следуют загадочные садисты, нежные стремления которых не знают иной цели, кроме как доставлять боль и мучения своему объекту, от намеков на унижение до тяжелых телесных повреждений, и, словно для равновесия, их антиподы, мазохисты, единственное желание которых – претерпеть от своего любимого объекта все унижения и мучения в символической, равно как и в реальной, форме. Есть еще и другие, у которых несколько таких ненормальных условий соединяются и переплетаются, и, наконец, нам предстоит еще узнать, что каждая из этих групп представлена двояким образом, что наряду с теми, кто ищет сексуального удовлетворения в реальности, имеются еще и другие, которые довольствуются простым представлением такого удовлетворения, в реальном объекте вообще не нуждаются и могут его себе заменять посредством фантазии. При этом не подлежит ни малейшему сомнению, что в этих безумствах, странностях и мерзостях действительно проявляется сексуальная деятельность этих людей. Дело не только в том, что они сами это так понимают и ощущают отношения замены; мы также вынуждены себе сказать, что в их жизни это играет ту же самую роль, что и нормальное сексуальное удовлетворение – в нашей, для этого они приносят такие же, зачастую чрезмерные жертвы, и в общих чертах, равно как и в более мелких деталях, можно проследить, где эти ненормальности соприкасаются с нормой и где они от нее отклоняются. От вас не может ускользнуть также и то, что здесь вы опять обнаруживаете присущее сексуальной деятельности свойство неприличного; но в большинстве случаев оно усиливается до постыдного.

Итак, уважаемые дамы и господа, как отнесемся мы к этим необычным видам сексуального удовлетворения? От возмущения, выражения нашего личного отвращения и от заверения, что мы эти страсти не разделяем, очевидно, нет никакого толка. Да об этом нас и не спрашивают. В конце концов, это такая же область явлений, как и любая другая. Отвергающую отговорку, что это, мол, всего лишь редкости и курьезы, было бы легко опровергнуть. Речь, напротив, идет об очень часто встречающихся, широко распространенных феноменах. Но если бы нам захотели сказать, что в наших воззрениях на сексуальную жизнь мы не должны позволить им сбивать себя с толку, потому что вместе и по отдельности они представляют собой заблуждения и отклонения полового влечения, то был бы уместен серьезный ответ. Если мы не понимаем этих болезненных форм сексуальности и не можем соотнести их с нормальной сексуальной жизнью, то это значит, что мы не понимаем и нормальной сексуальности. Словом, перед нами встает насущная задача дать полный теоретический отчет о возможности указанных перверсий[5] и об их взаимосвязи с так называемой нормальной сексуальностью.

В этом нам помогут одно теоретическое представление и два новых эмпирических факта. Первым мы обязаны Ивану Блоху (1902–1903).