Введение в Ветхий Завет Канон и христианское воображение

3. Вопль, раздавшийся в плену, стал знаком возвращения к ГОСПОДУ, готовности снова соблюдать Его заповеди. Ханс Вальтер Вольф настаивал на том, что основной заботой Девтерономиста в плену было покаяние, возвращение народа к ГОСПОДУ и Его заповедям (Wolff 1982). Как показал Вольф, результатом этого стало частое использование глагола shuv («возвращаться, оборачиваться»), особенно в 3 Цар 8:31–53. Это понятие означает изменение направления движения и используется в богословии для обозначения «покаяния», возвращения от отступничества к послушанию Торе. В Книге Судей та же идея передается при помощи слова «вопль», ставшего здесь синонимом слова shuv, обозначающего покаяние.

Историю о возвращении к ГОСПОДУ, запечатленную в этом предположительно древнем тексте, можно прочитать как историю о прощении пленников, попавших в руки к врагу.

4. В контексте истории плена трудно увидеть фигуру «освободителя», облеченного божественным духом. Однако, вспоминая пророчество о Кире Персидском, зафиксированное в Ис 41:25; 44:28 и 45:1–7, и о надеждах, возлагавшихся пленниками на приход к власти Кира и возвышение персов (например, 2 Пар 36:22–23), можно допустить, что ответом ГОСПОДА на вопль Израиля стало появление Кира, названного «мессией» в еврейских поэтических текстах (Ис 45:1).

Нам не нужно доказывать связь девтерономической формулы с вавилонским пленом. Достаточно отметить, что основной принцип еврейской религии и связанные с ним риторические приемы в условиях плена снова стали актуальными. Народные предания были соединены с богословской формулой для того, чтобы еще раз напомнить о том, что именно ГОСПОДЬ управляет историей Израиля (и историей остальных народов), и, как следствие, о необходимости подчиняться постановлениям Торы.

Третья, заключительная часть Книги Судей включает два странных и в некоторой степени даже скандальных сюжета — 17:1–18:31 и 19:1–21:25. Эти истории рассказывают об идолопоклонстве в Израиле, о жестокой войне между коленами и об ужасающей истории левитской наложницы. Речь идет о примерах религиозного компромисса и распространенного в древнеизраильском обществе варварства. Между ними существует очевидная близкая связь. Обе истории сопровождает один и тот же комментарий:

В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым

(Суд 17:6).

В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым

(Суд 21:25, см. также 18:1 и 19:1).

Этот комментарий говорит о беспорядке (религиозном и моральном), царившем в обществе, и о том, что дух прежних «избавителей» перестал действовать. Благодаря этому редакторскому замечанию вводится идея монархии, утверждение которой описано в 1 и 2 Цар. Проводится мысль о том, что монархия может гарантировать порядок, который больше не в состоянии поддерживать «судьи». Подобное предпочтение царей судьям может быть подлинной древней идеей. Однако в современной версии текста это скорее стратегический прием аргументации, заставляющий читателя разочароваться в судьях и исполниться надежды на царскую власть, в которой позже ему также предстоит разочароваться (об этом см. 1 Цар 8 и 12).

Таким образом, в заключительной части книги редакторы подготавливают нас к наступлению эпохи монархии. Но этот институт власти становится вторым по рангу в иерархии девтерономической традиции. И грядущие цари, и цари уже низверженные зависят от власти ГОСПОДА, прославляемого Израилем перед царями и вельможами:

Слушайте, цари, внимайте, вельможи:
я ГОСПОДУ, я пою,
бряцаю ГОСПОДУ Богу Израилеву.

(Суд 5:3)

Выбор «судьи или цари» меркнет перед ГОСПОДОМ, заповеди и Завет которого должны исполняться народом:

И сказал Я: «не нарушу завета Моего с вами вовек; и вы не вступайте в союз с жителями земли сей; жертвенники их разрушьте». Но вы не послушали гласа Моего. Что вы это сделали?

(Суд 2:1b–2)

Более того, выполнение предписаний Торы и соблюдение Завета должны осуществляться в реальной обстановке, в мире, полном привлекательных богословских и политических альтернатив. Подчинение Израиля ГОСПОДУ в ханаанейском окружении не оказалось абсолютным: на деле