Введение в Ветхий Завет Канон и христианское воображение

Эта часть Чисел имеет две сюжетных линии. В первой Моисей разговаривает с ГОСПОДОМ и уговаривает Его проявить милость к Израилю, как Он обещал когда–то (Числ 14:17–19, Исх 34:6–7). Если мы вспомним, что этот текст изначально не был связан с исходом, обращение к ГОСПОДУ с просьбой о милосердии обретает первостепенную важность для выжившего остатка. То, что когда–то было всего–навсего древней легендой, стало в эпоху вавилонского плена ключевой идеей, призванной убедить второе поколение пленников в верности ГОСПОДУ своим обещаниям. В другой сюжетной линии ГОСПОДЬ отделяет верных от неверных. Халев (в данном случае даже без Иисуса Навина) оказывается единственной нитью, связывающей прошлое с будущим, поскольку именно он воплощает доверие к Богу, столь необходимое Израилю:

Все, которые видели славу Мою и знамения Мои, сделанные Мною в Египте и в пустыне, и искушали Меня уже десять раз, и не слушали гласа Моего, не увидят земли, которую Я с клятвою обещал отцам их; все, раздражавшие Меня, не увидят ее; но раба Моего, Халева, за то, что в нем был иной дух, и он совершенно повиновался Мне, введу в землю, в которую он ходил, и семя его наследует ее

(14:22–24).

Именно Халев, обладающий «иным духом», оказывается символом будущего. Венчает сюжет мысль о том, что единственное, к чему ведет непослушание, — смерть (14:26–45).

3. Самый интересный и, вероятно, самый важный сюжет Книги Числа — история Валаама, изложенная в главах 22–24. В основе текста лежит древнейший поэтический материал, который позже был расширен за счет прозаических комментариев и интерпретаций, вошедших в окончательную версию. Поэтический фрагмент — пророческий ответ на просьбу Валака, царя Моавитского, «проклясть» Израиль, вторгшийся в его владения и угрожавший его правлению. Валаам, нанятый Валаком, чтобы произнести проклятие, сказал, что не может этого сделать:

Как прокляну я? Бог не проклинает его.

Как изреку зло? ГОСПОДЬ не изрекает на него зла.

С вершины скал вижу я его,

и с холмов смотрю на него:

вот, народ живет отдельно

и между народами не числится.

(Числ 23:8–9)

Он не может произнести проклятие, поскольку Бог, желавший благословить Израиль, повелел ему произнести благословение:

Вот, благословлять начал я,

ибо Он благословил, и я не могу отменить сего.

(Числ 23:20)

Таким образом, внутри самого текста содержится утверждение, что никакая сторонняя сила, никакое проклятие не может противостоять желанию Бога благословить Израиль. Беспредельная власть ГОСПОДА в конце концов преодолевает любое сопротивление. В данном случае все стремления ГОСПОДА направлены на благословение Израиля. В своей окончательной форме текст оказывается связанным с благословением, данным Аврааму (Быт 12:1–3). Кроме того, в тексте Чисел есть аллюзия на утверждение из Книги Бытия о том, что благословится не только Израиль, но и все народы благословятся через него:

Благословляющий тебя благословен,

и проклинающий тебя проклят.

(Числ 24:96)

Вероятно, на ранней стадии существования текста речь в нем шла исключительно о соперничестве между Израилем и Моавом. Его окончательная версия создавалась в тот момент, когда Израиль находился в вавилонском плену, но, согласно данному тексту, на Израиль по–прежнему распространялось благословение ГОСПОДА, которое не может быть отменено. В тексте сохраняется и «литературный» рассказ о странствиях в пустыне, также ставший назидательным и вселяющим надежду для евреев эпохи плена. Таким образом, в результате работы переписчиков мы получаем две разные версии текста: то, чем текст был изначально, и то, чем он стал в итоге.

4. К концу Книги Числа священническая версия рассказа о трудном переходе из египетского рабства в землю обетованную практически завершается. Долгий путь к выполнению обещания, данного ГОСПОДОМ Израилю, в священнической традиции разбивается на целый ряд «станов» (Числ 33:1). Данная традиция, вобравшая в себя народную память, охватывает период от сотворения мира до прихода к Иордану, практически до исполнения обещания.

Очевидно, что основная цель перехода — занять землю обетованную целиком, несмотря на то, что она уже заселена другими народами: