Введение в Ветхий Завет. Книга 2

Кроме того, современная апологетическая наука имеет в своем распоряжении множество других доказательств историчности книги, собрав которые толковники стих за стихом толкуют всю книгу и везде находят явственнейшие следы полной исторической правдивости всех малейших частностей ее повествования [418]. Пользуясь этим обширным арсеналом, укажем некоторые доказательства. Описание у пророка Ионы обширной и славной Ниневии (3:3) соответствует свидетельствам об этом городе, как древних историков: Диодора Сицилийского (III, 3), Геродота (V, 53), Ктезия и др., так и новым археологическим и историческим изысканиям в развалинах этого города и в его памятниках литературных и художественных (Rawlinson. Ancien. Monarchies. II t. Schrader. Keilinscrift. и Alt. Test. 286–288 ss. Соловьев. 1. c. 281–295 стр.). При этом заметно очень точное совпадение: по свидетельству книги Ионы, Ниневия был город большой, на три дня ходьбы (3:3). По свидетельству Геродота (V, 53), Ниневия в окружности имела 480 стадий, а на день пути обычно назначалось 150 стадий, стало быть, и по Геродоту и по книге Ионы, Ниневия имела около 480 стадий. Распущенность ниневитян описывается сходно в книге Ионы (3:8–10) и у пророков Наума (3:1) и Софонии (2:15). Затруднявший многих толковников, как необычайный и непонятный для христиан, объявленный в Ниневии пост на скот: «чтобы ни люди, ни волы, ни овцы ничего не ели, ни ходили на пастбище и воды не пили и чтобы покрыты были вретищем люди и скот» (3:7–8), в древних восточных странах не представляет странности. Геродот замечает, что персы после сражения при Платее наложили траур и пост на скот и остригли волосы лошадям, и что «такой пост обычен на востоке» (IX, 24). Подобное же рассказывается у Плутарха (Aristide. XIV. Alexandr. 72), Виргилия (Ecl. V, 24) и др. (Brissonius. De regno Persarum. II, с. 206). Число жителей Ниневии и множество в ней скота (4, 1) также совпадают с историческими свидетельствами о плане устройства и населении Ниневии (Соловьев. 1. с. 292–295 стр.). Некоторые характерные слова и термины доказывают также историчность книги.

Например, слово  — царский приказ (3:7) есть ассиро-вавилонский технический термин такого же значения (Gesenius. Hebr. Handw. 313 s.); слово  — также соответствует ассирийскому: kukanitu, означающему растение с такими же чудесными свойствами (Wunderbaum), как и у Ионы (4:6. Gesenius. 1. с. 746 s.). Главным же образом, кажется, нужно обратить внимание на следующее соображение. Лишь полная историчность книги могла дать ей место в каноне, и именно в ветхозаветном. Здесь так мало приятного и отрадного для «узко-партикуляристичного» иудейства, так много сказано для «универсализма», что никакой подделыцик не решился бы заняться выдумкою в таком духе и его побили бы камнями, а не в число священных писателей включили. С другой стороны, здесь так мало сказано в прославление Ионы и много в унижение его характера и в прославление ниневитян, что писатель опять напоминает нам священных историков, порицавших иудейских царей и всю иудейскую историю. Здесь так много психологической правды в поступках (особ. Иона 1:3, 5, 7, 15; 2:3, 6, 10; 3:5, 10; 4:1, 3, 9), что невозможно их выдумать и сделать подлог. Здесь все дышит глубокою правдою и святою простотою, а не хитрыми подделками. Этот внутренне правдивый характер повествования книги, ее беспристрастие и духовная высота могут служить более убедительным свидетельством ее историчности, чем вопросы о том, какая рыба поглотила Иону и чем он дышал во чреве ее. На подобные же вопросы и недоумения справедливо отвечали богословы, что Господь, сотворивший людей и весь мир, воскресивший 4-дневного Лазаря, мог сохранить жизнь Ионе. Здесь же решение вопроса о покаянии ниневитян. Раз все это подтверждено Господом Иисусом Христом, к чему же может привести дальнейшее совопросничество и полезно ли оно для апологета и православного читателя?.. И мы посему опускаем эти частные вопросы.