Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево

Идея телесного наказания способна смутить современных людей, от него отвыкших. Но мы можем быть уверены, что законодательствам наших дней скорее удалось бы достичь своей цели – сокращения числа преступлений и ослабления их тяжести, если бы они следовали Закону Божьему.

Напомним в этой связи, что в Торе не содержится ни единого предписания о заключении преступников в тюрьму (см. с. 446–446). Как известно, последнее не способствует уменьшению преступности, наоборот – ведет к «обмену опытом» между заключенными, создавая из них особую «касту» со своими законами, обычаями, главарями… Напротив, однократное, не наносящее ущерба здоровью телесное наказание, предписанное Торой, позволяет избежать всего этого – и в то же время «крепко вразумить» виновного (согласно фарисейской традиции, осужденному могли нанести не более 39 ударов: «сорок без одного» – см. II Кор. 11, 24).

Обратим внимание, что преступник должен быть бит «при судье»: такой порядок направлен на устранение злоупотреблений и вымогательств со стороны исполнителей приговора.

Особо остановимся на повелении: «…чтобы… брат твой не был обезображен пред глазами твоими». В оригинале употреблен глагол נקלה <никла́> – «быть униженным», «быть обиженным». Осужденный преступник остается «братом твоим», и его человеческому достоинству ни в коем случае не должен быть нанесен урон. Испытав наказание, он возвращается в общество в качестве полноправного члена, а не представителя некой «касты отверженных». Сопоставим эту заповедь с распространенным ныне обращением с преступниками – и сделаем верные выводы…

…Как мы видим, рассматриваемая глава содержит предписания о социальной жизни. И поначалу вызывает удивление, что в ней говорится также и о скоте:

Не заграждай рта волу, когда он молотит. (Втор. 25, 4)

Конечно, эта заповедь имеет буквальное значение, как и другие предписания о милосердии к животным (ср. Исх. 20, 10; 23, 11; Втор. 5, 14; 22, 6–7). Но в связи с предшествующим повелением – о наказании преступника – здесь видится и иной смысл: совершивший проступок, исправившись, вновь становится полезным членом общества – «волом молотящим», и ему не следует в этом препятствовать – «заграждать рот» чрезмерными или длительными карами.

В таком духе приведенный стих понимался уже в древности. Например, апостол Павел объясняет его в применении не к животным, а к людям:

Ибо в Моисеевом Законе написано: не заграждай рта у вола молотящего. О волах ли печется Бог?

Или, конечно, для нас говорится? Так, для нас это написано; ибо, кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен молотить с надеждою получить ожидаемое. (I Кор. 9, 9–10)

Далее в главе 25 продолжается тема социальных отношений, но теперь уже применительно к семье. Речь идет о так называемом «левиратном» (от латинского levirus – «деверь») браке, который желателен при отсутствии у умершего мужского потомства:

Если братья живут вместе и один из них умрет, не имея у себя сына, то жена умершего не должна выходить на сторону за человека чужого, но деверь ее должен войти к ней, и взять ее себе в жену, и жить с нею, —

И первенец, которого она родит, останется с именем брата его умершего, чтоб имя его не изгладилось в Израиле. (Втор. 25, 5–6)

Кроме характерной для Торы заботы о сохранении рода, а также имени умершего в потомстве, некоторые комментаторы видят здесь намек на переселение душ. Тот факт, что человек не оставил сына, может свидетельствовать о «незаконченности» жизненного пути, т. е. о незавершенности земной миссии. Такая душа получает возможность вскоре возвратиться на землю, воплотившись в собственной семье для завершения своих начинаний. Способствовать этому обязан брат умершего. Если же брат, несмотря на уговоры старейшин, отказывается исполнить свой долг (ст. 7–8), невестка имеет право публично пристыдить его как «не созидающего дома брату своему». Принуждение же к женитьбе не допускается (ст. 7–10).

Забота о продолжении рода слышится и в ст. 11–12, содержащих запрет при каких бы то ни было условиях калечить органы воспроизведения (ср. Лев. 21, 17–20; 22, 24–25; Втор. 23, 1).

Наконец, социальные предписания суммируются в следующих заповедях: