Введение в Ветхий Завет

Не желая обладать огромной империей, подавляющей народы и, по-видимому, рассчитывая на их благодарность, персидский царь Кир издал указ, разрешивший евреям вернуться на родную землю, был продуман и механизм этого переселения. Для духовно одаренных израильтян подобные события не могли быть восприняты иначе как чудо Божьего прощения, как знамение Его верности. В самом деле, народ Израиля был жестко наказан Богом за отступничество, духовную черствость и тщеславие, но в Вавилоне выросли новые поколения. Да и вообще, как уже было в израильской истории, у народа в плену, в стесненных условиях оказалось достаточно времени, чтобы продумать свое положение, посмотреть на свой путь со стороны и … воспринять гневные слова пророков о покаянии. Но ведь даже Иеремия в последние годы жизни говорил о грядущем возвращении и утешал евреев, уведенных и в Вавилон, и в Египет. Эта же тема утешения громко зазвучала к концу времени плена в писаниях удивительного пророка, разделившего со своим народом участь плененных. Записанные речения его и его учеников составляют вторую часть книги Исайи, начиная с 40-й гл. Библеисты высказывают разные соображения по поводу того, почему книга "второго Исайи" объединена с более древней книгой: одни считают, что автора тоже звали Исайей, другие, что автор хотел подчеркнуть преемственность от "сына Амосова". Так или иначе, но в Вавилоне жил и проповедовал в плену великий пророк, которого условно можно называть Исайей Вавилонским. "Второй Исайя" объявляет о том, что Сам Бог послал его к народу с утешительной вестью: Ягвэ близок, он идет, чтобы освободить свой народ, нужно только раскаяться в грехах (в числе которых неизменно идолопоклонство), нужно приготовиться к этому посещению.

"Утешайте, утешайте народ Мой,
говорит Бог ваш.
Говорите к сердцу Иерусалима …
что за неправды его сделано удовлетворение,
ибо он от руки Господней принял
вдвое за все грехи свои.
Глас вопиющего:
в пустыне приготовьте путь Господу,
прямыми сделайте в степи стези Богу нашему …
кривизны выпрямятся,
и неровные пути сделаются гладкими.
И явится слава Господня,
и узрит всякая плоть спасение Божие…"

(40, 1–5)

Пророк неустанно всматривается в грядущее и пытается различить черты Божественного посланца. Быть может, это персидский царь? Еще до завоевания Вавилона пророк именно с ним связывает свои надежды:

"Так говорит Господь помазаннику Своему Киру:
Я держу тебя за правую руку,
чтобы покорить тебе народы …
чтобы отворялись для тебя двери …
Я пойду пред тобою …
ради Израиля, избранного Моего,
Я назвал тебя по имени,
почтил тебя, хотя ты не знал Меня …
нет Бога кроме Меня".

(45, 1–5).

Но персидский завоеватель — лишь временное орудие Ягвэ, касающееся ближайших событий. Гораздо более Кира пророка интересует Мессия, чаяние которого особенно усиливается в поворотные моменты истории:

"Дух Господа на Мне,
ибо Господь помазал Меня
благовествовать нищим …
исцелять сокрушенных сердцем,
проповедовать пленным освобождение …
лето Господне благоприятное
и день мщения Бога нашего"

(61, 1–2).

Отдавая дань обычным пророческим восхвалениям силы, славы и справедливости царства Мессии, Исайя 2-ой, однако, видит его служение по-иному:

"Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку,
избранный Мой, к Которому благоволит душа Моя.
Положу дух Мой на Него,
и возвестит народам суд.
Не возопиет и не возвысит голоса Своего …
трости надломленной не переломит
и льна курящегося не угасит;
будет производить суд по истине.
Не ослабеет и не изнеможет …
и на закон Его будут уповать народы…"

(42, 1–4)