Введите обвиняемых

– Ступай, дитя. Ступай в свою безгрешную постель. И вы, господин секретарь, ступайте, и вы… к своим. – Король вытирает слезы носовым платком. – Нынче я не в силах исповедоваться, милорд архиепископ. Посему ступайте и вы. Когда вернетесь, отпустите мне грехи.

Всех устраивает такой расклад. Кранмера одолевают сомнения, но архиепископ не из тех, кто выпытывает чужие тайны. Они уходят, оставляя Генриха с книжкой из разрозненных страниц, король переворачивает их, собираясь вновь погрузиться в историю своей жизни.

За дверью он подает знак мнущимся на пороге джентльменам:

– Зайдите, возможно, ему что-нибудь нужно.

Медленно, неохотно доверенные слуги подкрадываются к королю в его берлоге, не зная, чего ждать. В кругу друзей. Где теперь эти друзья? Прижаты к стене.

На прощание он обнимает Кранмера, шепчет в ухо:

– Все образуется.

Юный Ричмонд трогает его за рукав:

– Господин секретарь, мне нужно с вами поговорить.

Он устал, поднялся на рассвете, писал письма в Европу.

– Это срочно, милорд?

– Нет, не срочно. Но важно.

Вообразите хозяина, способного увидеть разницу.

– Я весь внимание, милорд.

– Хотел вам рассказать, сегодня я был с женщиной.

– Надеюсь, она не обманула ваших ожиданий.

Юноша застенчиво усмехается:

– Не совсем. Та женщина была шлюхой. Мой брат Суррей привел ее.

Ясно, сын Норфолка. По лицу юноши пробегают отсветы факелов, то золотя, то снова окуная его в темноту.

– Не важно, теперь я мужчина, и Норфолк должен позволить мне жить с женой.

Ричмонда женили на дочери Норфолка, малышке Мэри Говард. Хитроумный тесть устроил, чтобы молодые жили раздельно, ведь если Анна родит Генриху законного наследника, кто вспомнит о бастарде? А герцог подыщет дочери, сохранившей невинность, партию повыгоднее.

Хотя чего нынче стоят герцогские козни?..

– Я замолвлю за вас словечко, – обещает он. – Теперь герцогу не резон противиться вашим желаниям.

Ричмонд вспыхивает: доволен, смущен? Мальчишка не дурак и прекрасно понимает, что за последние дни его положение несказанно улучшилось. Он, Кромвель, слышит отчетливый голос Норфолка, убеждающего королевский совет: дочь Екатерины уже признали незаконнорожденной, очередь Анниной дочери, а стало быть, все трое королевских отпрысков не могут претендовать на трон. А коли так, почему бы не предпочесть наследнице женского пола наследника мужского?

– Господин секретарь, мои слуги говорят, Елизавета не дочь короля. Ее тайно пронесли в королевские покои в корзине взамен мертвого ребенка.

– Но зачем?

Он никогда не откажется послушать рассуждения слуг.

– Чтобы стать королевой, она заключила сделку с нечистым, но врага рода человеческого не провести. Дьявол сделал ее королевой, но не позволил родить наследника.

– Вероятно, дьявол должен был заострить ее ум. Отчего тогда в корзине лежал не мальчик?

Ричмонд выдавливает жалкую улыбку:

– Другого ребенка могло не оказаться под рукой. Детей не бросают на улицах просто так.

Бросают, еще как. Он внес в новый парламент билль о сиротах мужеского пола. Возьмите на себя опеку над мальчишками, рассуждает он, а те присмотрят за девчонками.

– Иногда я думаю о кардинале, – произносит юноша. – Вы вспоминаете его? – Ричмонд опускается на сундук, и он, Кромвель, садится рядом. – Когда я был юным и глупым, то думал, что кардинал – мой отец.

– Кардинал – ваш крестный отец.

– Я знаю, но все равно… кардинал был так добр ко мне. Навещал меня, привозил дорогие подарки: золотое блюдо, шелковый мяч, куклу, мальчики ведь тоже любят играть в куклы, – Ричмонд смущенно опускает глаза, – ну, когда еще носят платья. Я чувствовал, что мое рождение окружено тайной, и решил, что я – сын священника. Когда появился король, я не признал его. Король подарил мне меч.

– И вы догадались, что король – ваш отец?

– Нет. – Юноша разводит руками в доказательство собственной наивности. – Мне объяснили потом. Пожалуйста, не говорите ему. Он не поймет.

Из всех потрясений последнего времени это может оказаться самым сильным: родной сын в Генрихе отца не признал.

– Сколько у него детей? – спрашивает Ричмонд с видом бывалого греховодника. – Должно быть, немало.

– Насколько мне известно, детей, способных оспорить ваши притязания, у него нет. Говорят, сын Марии Болейн от него, но она была замужем, и мальчик унаследовал имя ее мужа.

– Но он снова женится, на мистрис Сеймур, когда его теперешний брак… – юноша путается в словах, – когда то, что должно случиться… когда оно случится… И у него может родиться сын. Сеймуры славятся плодовитостью.

– Если это произойдет, – говорит он мягко, – вы первым поздравите короля и всю жизнь будете держаться юного принца. Но до этого еще далеко, а что касается неотложных материй, то позвольте дать вам совет… если ваше воссоединение с молодой женой и дальше будет откладываться, найдите покладистую, здоровую женщину и обговорите с ней все заранее. А когда придет пора расстаться, определите ей небольшое содержание, чтобы держала язык за зубами.

– Вы так и поступаете?

В вопросе юноши нет подвоха, но он успевает подумать: уж не шпионит ли за ним Ричмонд?