Введите обвиняемых

– Поэтому я решил перехватить вас до того, как вы вернетесь к игре в шары, каковой, вероятно, предаетесь, принимая наших посланников. Меня отправили к вам поговорить о юном Уэстоне.

Господи, думает он, неужто сэру Ричарду Уэстону удалось подкупить короля Франции?

– Вы едва не опоздали. Завтра его казнят. А что с Уэстоном?

– Вызывает обеспокоенность, – говорит посол, – что за простую галантность карают так жестоко. Я уверен, юноша виновен лишь в нескольких любовных стишках да паре любезностей и острот. Возможно, король сохранит ему жизнь? И года два Уэстон не будет показываться при дворе, скажем, отправится путешествовать?

– У него жена и маленький сын, мсье. Увы, мысль об их благополучии не остановила его от необдуманных шагов.

– Неужели им будет лучше, если король обречет его на смерть? Генрих больше не дорожит репутацией милосердного правителя?

– Еще как дорожит. Король много говорит об этом. Мсье, позвольте совет? Забудьте об Уэстоне. Как бы ни уважал вас мой господин, едва ли он отнесется благосклонно к вмешательству короля Франции в то, что Генрих почитает семейным делом.

Де Дентвиль удивлен:

– Вы называете это семейным делом?

– Я гляжу, вы не просите милости для лорда Рочфорда. А ведь он был у вас послом. Странно, что короля Франции не волнует его судьба.

– Ах да, Джордж Болейн. Что поделаешь, смена власти, этого следовало ожидать. Впрочем, французский двор выражает надежду, что монсеньор не пострадает.

– Уилтшир? Вижу, он хорошо служил Франции, вам его не хватает. Пока ему ничего не грозит. Разумеется, былого влияния монсеньору не вернуть. Как вы изволили выразиться, смена власти.

– Позволительно ли мне заметить, – посол замолкает, отхлебывает вина, откусывает вафлю, – что мы во Франции теряемся в догадках. Если Генрих решил избавиться от конкубины, почему бы не сделать это, не привлекая внимания?

Французам не понять, что такое суд и парламент, все у них шито-крыто.

– А если королю захотелось выставить свой позор напоказ, неужели одного-двух любовников недостаточно? Ладно, Кремюэль, – посол делает большие глаза, – мы ведь можем говорить как мужчина с мужчиной? Главный вопрос, состоятелен ли Генрих в постели? До нас доходили слухи, что стоит ему подготовиться, тут конкубина бросает на него особенный взгляд, – и всё, пиши пропало. Это похоже на колдовство, ведьмы часто делают мужчин неспособными. Впрочем, – добавляет посол с легким презрением, – не могу представить француза, которого смутили бы подобные пустяки.

– Вам следует понять, – говорит он, – что Генрих, хоть и мужчина не хуже прочих, еще и джентльмен, а не блудливый пес, который сношается в канаве с… не мне судить о женщинах, которых выбирает ваш король. Последние месяцы, – он набирает воздуха в грудь, – особенно последние недели стали тяжелым испытанием для моего господина. И ныне он нуждается в счастье. Не приходится сомневаться, что его следующий брак успокоит страну и станет залогом процветания Англии.

Он говорит как по писаному, уже сейчас составляя в уме дипломатические депеши.

– Ах да, – посол усмехается, – эта малышка. Не слыхал, чтобы кто-нибудь хвалил ее ум или красоту. Неужели Генрих снова берет в жены пустое место? В то время как император предлагает ему весьма выгодные союзы… как мы слышали. Мы всё понимаем, Кремюэль. У мужчины и женщины, короля и конкубины, могли возникнуть разногласия, но они ведь не единственные люди на свете, они не в Эдемском саду! Конкубина не вписывается в новый политический расклад и больше его не устраивает. Старая королева в некотором смысле ее защищала, а теперь, когда Екатерина мертва, Генрих тщится обрести былую респектабельность. Поэтому женится на первой же попавшейся порядочной девушке, и нужды нет, приходится ли она родственницей императору, ибо теперь, когда Болейнам конец, Кремюэль взлетит высоко и позаботится набить совет сторонниками Карла. – Губы посла кривятся, что вполне может сойти за улыбку. – Кремюэль, признавайтесь, сколько вам платит император. Не сомневайтесь, мы дадим больше.

Он смеется:

– Ваш господин сидит как на иголках. Знает, что деньги стекаются к моему королю. Боится, что мы нанесем Франции визит, да не с пустыми руками, а хорошенько вооружившись.

– Не забывайте, чем вы обязаны королю Франции! – Посол рассержен. – Только благодаря нашим хитроумным маневрам папа еще числит вашу страну среди христианских государств. Мы всегда хранили верность нашим союзникам, заботясь о вашем благе больше, чем вы сами.

Он кивает:

– Люблю я слушать, как французы себя нахваливают. Не отобедаете со мной на неделе? Когда все закончится и ваше недомогание пройдет?

Посол наклоняет голову, на шляпе вспыхивает брошь в виде серебряного черепа.

– Я буду вынужден сообщить моему господину, что мои усилия спасти Уэстона ни к чему не привели.

– Скажите, что опоздали. Что обстоятельства ополчились против вас.