Вверх дном

Швеция и Норвегия[6] прислали Яна Гаральда — профессора астрономии в Христиании, бывшего одним из самых горячих сторонников экспедиции Норденшильда, со здоровым свежим цветом лица и русой бородой, типичного северянина. Он упорно держался того мнения, что скрытая от человеческого взора таинственная Полярная область представляет сплошное нагромождение льдин, а потому и относился к данному вопросу более чем равнодушно.

От России выступил Борис Карков — полувоенный, полудипломат, длинный, прямой, как палка, усатый, бородатый, неуклюжий, видимо стесняющийся непривычным для него штатским платьем; его очень интересовал вопрос, нет ли в задуманном «Северным Полярным Товариществом» предприятии какой-либо скрытой цели, могущей впоследствии послужить поводом к международным конфликтам.

Наконец, со стороны Англии выступили майор Джон Донеллан и его секретарь Дэн Тудринк — два делегата, воплотившие в себе все аппетиты, стремления, инстинкты коммерческих и промышленных деятелей своего отечества, с присущей этой нации привычкой считать, по какому-то специально для них существующему закону природы, все северные, южные, экваториальные и прочие области, не принадлежащие еще никому, — своими.

Майор был высокий, худой, костлявый, нервный, но еще вполне крепкий для своих шестидесяти лет старик, энергичный и неутомимый в работе, что он и доказал, прослужив много лет в Индии. Сомнительно, улыбался ли он когда-нибудь в своей жизни. Разве машина или паровоз когда-нибудь смеются? В этом отношении его секретарь Дэн Тудринк представлял резкую противоположность. Шотландец по происхождению, веселый, экспансивный малый, с красивой волнистой шевелюрой и быстрыми, живыми маленькими глазками, он за свои веселые остроты и каламбуры был любим завсегдатаями многих клубов; это, однако, нисколько не мешало ему быть энергичной поддержкой Джона Донеллана, да и вообще везде, где только чудилось ему хоть малейшее нарушение интересов Великобритании.

По-видимому, оба делегата собирались выступить рьяными противниками представителя таинственного «Северного Полярного Товарищества»: Полярная область принадлежит им и никому более, и они сумеют отстоять ее от притязаний янки!

Не мешает заметить, что Франция, отказавшись от активного вмешательства, все-таки прислала в Балтимору французского инженера, явившегося, якобы из любви к искусству, проследить за общим ходом дела. Все делегаты, во избежание малейшего подозрения в том, что один действует под влиянием другого, приехали отдельно, каждый на особом пароходе. В данную минуту это были только соперники. Все они были снабжены известными средствами, но не в равной степени: один мог располагать миллионом, другой меньшей суммой, третий большей и т. д. И то сказать, раз шел вопрос о покупке такой части нашего земного шара, на которую еще никогда не ступала нога человека, — и миллиона было жалко!

С прибытием делегатов в Балтимору газеты опять забили тревогу, стараясь перещеголять одна другую в догадках по поводу пущенной в продажу Полярной области.

Между тем сами уполномоченные, избегавшие всякого сближения и даже случайных встреч до приезда в Балтимору, водворившись в городе, видимо изменили тактику и искали случая познакомиться друг с другом. Их побуждало к этому то, что каждый задался мыслью, спустившись с парохода, прежде всего отыскать представителя таинственного «Северного Полярного Товарищества» и осторожно выведать у него подробности затеянного предприятия. Но оказалось, что Форстер нем, как треска, и сам ровно ничего не знал. И лишь после того, как делегаты окончательно убедились в несбыточности своих надежд, они отказались от взаимного недоверия, и началось сближение. Нащупав стремления и намерения каждого из своих товарищей и убедившись в том, что они вовсе уж не так опасны друг для друга, как предполагали, делегаты решили даже составить нечто в роде союза против общего, невидимого, но страшного соперника. С этой целью 22 ноября, в гостинице «Вольслей», в помещении, занимаемом майором Донелланом и его секретарем, состоялось совещание делегатов, инициатором которого явился русский уполномоченный Борис Карков, бывший, как уже сказано, очень тонким дипломатом.

Совещание было открыто вопросом профессора Гаральда, не удалось ли кому-нибудь из собравшихся коллег раздобыть хоть какие-нибудь сведения о коммерческих и промышленных целях нового предприятия. Вот тут-то и обнаружилось, что все делали попытку что-нибудь разузнать у Форстера, но потерпели полную неудачу.

— Мне совсем не повезло, — признался Эрик Бальденак.

— Да и я не имел успеха, — прибавил Янсен.