Вверх по дороге, ведущей в ад

– Не удивляйся, в этих горах без крайностей не бывает: то солнце, как в Африке, то холод, словно на Северном полюсе. Страна контрастов. Так что делать нечего, придется пережидать здесь. Мы просто тихо посидим, ничего не тронем, и боги на нас не обидятся.

– Мне показалось, ты не веришь ни в бога, ни в черта! – обронила Инга.

– Никто не знает, во что он верит. Знаешь, я встречал людей, которые на пороге смерти готовы были поверить во что угодно, только бы выжить.

– Знаю, сама пережила нечто подобное. Как ты думаешь, ливень надолго?

– Не могу ничего сказать, может, закончится к утру, а может, затянется на неделю.

– Но мы не просидим здесь неделю! Просто еда закончится!

– Придумаем что-нибудь. Подожди здесь, я принесу рюкзаки.

Оставшись в одиночестве, Инга снова принялась разглядывать изображения на стенах, некоторые попросту смутили ее. Рука мастера в мельчайших подробностях запечатлела на века сцены любви. «Хорошо еще, что Арсений не обратил на это внимания!» – подумала она, опускаясь на плоский камень.

Пашка очнулся от тяжелого сна, когда над головой загрохотало. Спросонья показалось, что поблизости прозвучала автоматная очередь. Схватив оружие, он вжался спиной в камень и, испуганно озираясь, позвал Чику. Тот не откликнулся. Темное низкое небо, затянутое грозовыми тучами, прижалось к горам.

Разбрасывая неистовый, яростный свет, огромная невиданная молния вонзилась в камни неподалеку, и сразу же оглушительный удар обрушился на дрожащего от ужаса Пашку. Что тут началось! Молнии били одна за другой, разрывая пространство надвое. От нестерпимого грохота закладывало уши. Струи невиданного дождя обрушились на плато. В двух шагах ничего нельзя было разобрать. Когда молния ударила прямо над головой, Пашка не выдержал и пустился бежать. Ему показалось, что гроза разразилась пуще прежнего. Молнии били и слева и справа. От ослепительного блеска рябило в глазах. Раскаты грома превратились в непрерывную канонаду. Спотыкаясь, скользя на мокрых, залитых слоем воды камнях, Пашка бежал не разбирая дороги. Перепрыгивая через огромную впадину с бурлящей водой, он оступился, падая на вытянутые руки, выронил автомат, и тот, подскакивая и бренча, рухнул в яму. Пашка сильно расшиб колено, но, не обращая внимания на кровь, заливающую брюки, на боль, сковывающую движения, побежал дальше. Единственная мысль, судорожно бившаяся в его голове, гнала его прочь из этого ада. В поисках спасения Пашка выбежал на относительно ровный участок и сквозь заливающую глаза воду увидел, что впереди все пространство превратилось в бескрайнее бушующее море. Жестокий ветер гнал высокие волны. Они бились о скалы, и ни малейшей надежды на спасение в буйстве стихии не было. Пашка повернул назад к скалам. Порыв ветра едва не швырнул его в бурлящую воду. Согнувшись в три погибели, Пашка едва ли не пополз под защиту огромного камня. Ветер здесь ощущался меньше, но не успел Пашка отдышаться, как камень за спиной зашевелился! Происходящее не могло быть правдой! Камень размером с хороший сарай вдруг ожил и медленно, нехотя пополз к обрыву! Пашка попытался вскочить, но край его куртки оказался зажатым между многотонной глыбой и мокрым песком. Непослушными, заледеневшими от холода и страха пальцами он расстегнул пуговицы, извиваясь ужом, выбрался из куртки. И с паническим страхом некоторое время наблюдал, как камень медленно, монотонно полз по камуфляжной ткани, растирая ее в мелкие ошметки, вжимая, вдавливая в мокрый твердый песок.

Дождь не утихал. От неистовых порывов ветра со скал срывались огромные камни и с грохотом падали вниз, грозя раздавить, искалечить, убить все живое, что только попадется на их пути. Невозможно было определить, наступила ли ночь, или все еще продолжается страшный день. Небо в разрывах диких, сумасшедших молний было абсолютно черным. Сполохи то с одной, то с другой стороны заставляли все предметы отбрасывать длинные угольно-черные тени. Пашка, обессиленный, израненный, прижался к скале. Воздух, перенасыщенный влагой, тяжелый, густой, почему-то с явственным металлическим привкусом, невозможно было вдохнуть. Жестокий кашель разрывал легкие. Голова кружилась. Ноги не держали Пашку, он упал на колени, чувствуя, что еще немного – и ему придет конец. Не соображая, что делает, он лег на залитые водой камни и раскинул руки, словно обняв землю.

Дождь прекратился внезапно, как будто где-то повернули кран. Последняя уже не страшная молния прошипела злобно, будто угли, на которые плеснули водой, и погасла. Ночь темная, непроглядная опустилась на плато. Пашка лежал до тех пор, пока холод не пробрался внутрь тела. Попытался подняться, но руки дрожали, не слушались. На ощупь он пополз куда-то, цепляясь сорванными кровоточащими ногтями за острые обломки скал. Расцарапанные колени мучительно болели, оставляя на камнях кровавый след.

Пашка полз, пока не уперся в камень. Ударившись несколько раз головой, остановился и, осознав бессмысленность попыток двигаться дальше, подтянул изодранные колени к подбородку и забылся прямо в холодной луже.