Вверх по лестнице, ведущей вниз

Ваш ящик набит письмами, как обычно, но постараюсь втиснуть и свою записку. Я обещала Вашим ученикам выманить Вас из 304-й во время классного часа — ребята по заведенному обычаю хотят собрать деньги Вам на рождественский подарок. Так что загляните ко мне под каким-нибудь предлогом.

Завтра будет безумный день. Недурно бы нам подкрепиться сегодня после занятий двойной порцией порошкового молока, но я знаю, у Вас назначена встреча с Фероне. Попытаемся повидаться во время праздников. Я буду фактически одна, кроме тех двух-трех вечеров, когда поведу ребят, никогда не бывавших в театре, посмотреть один из внебродвейских спектаклей.

Надо полагать, что завтрашний школьный вечер тоже пройдет бурно.

Беа.

* * *

МИСС БАРРЕТ!

Алиса Блэйк ИЗ ВАШЕГО КЛАССА ДОЛЖНА БИБЛИОТЕКЕ СУММУ в 49 центов ЗА НЕВОЗВРАЩЕННЫЕ КНИГУ ИЛИ КНИГИ, ОЗАГЛАВЛЕННЫЕ «Королевские идиллии» АВТОРА Лорда Альфреда Теннисона. ЕСЛИ ДАННАЯ СУММА НЕ БУДЕТ ВЫПЛАЧЕНА ИЛИ КНИГА ИЛИ КНИГИ НЕ БУДУТ ВОЗВРАЩЕНЫ В ТЕЧЕНИЕ СЕМИ ДНЕЙ, ОН ИЛИ ОНА БУДЕТ ВКЛЮЧЕН В БИБЛИОТЕЧНЫЙ ЧЕРНЫЙ СПИСОК.

* * *

Уважаемая мисс Баррет!

Для точной уверенности, что я перейду, вот вам в счет зачета еще одно дополнительное изложение. У меня как-то засел в голове миф про одну Психею. Она торчала на полке как залежалый товар, в то время как все ее сестры давно вышли замуж, но старый оракул посоветовал посадить ее на гору на видное место и тогда сразу найдется жених. И правда, Купидон согласился взять ее в жены, но чтобы она на него не смотрела. Но сестра посоветовала ей — посмотри, если он чудовище, убей его, а нет — не надо. Она посмотрела, а он проснулся и улетел. Не покончив с собой, она нанялась в горничные к Венере и, сделав кое-какие дела, стала бессмертной и родила двух детей.

Все остальные учителя вынуждены меня перевести. Ха-ха! Потому что я перерос всех в классе. Надеюсь, что и вы меня переведете после всех этих дополнительных изложений.

Очень уважающий,

Лу Мартин.

* * *

Дорогая мисс Баррет!

Я собираю деньги у ребят нашего класса на рождественский подарок в больницу Алисе Блэйк. Я все время вспоминаю, что она сидела впереди меня. Мы хотим купить ей плюшевую пантеру или кенгуру и написать на ней все наши имена, чтобы знала — мы ее не забыли.

С искренним уважением, Кэрол Бланка.

51. Полюбите и вы нас

Четверг, 17 декабря

Дорогая Эллен!

Уже четвертый час ночи. Спать я не могу, мне нужно с тобой поговорить. Хочу рассказать тебе о том, что произошло сегодня, ничего не утаивая.

Было уже поздно, когда он вошел, мне кажется, я долго ждала. Помню, что я раскладывала и перекладывала бумаги на своем столе, подкрашивала губы, включала свет. Помню шум машин на улице и то, как он вдруг появился в дверях.

Он тихо закрыл за собой дверь и прислонился к ней в ожидании. Помню, что я подумала: как приятно, что он подготовился к нашей встрече — аккуратно причесан, без вечной своей зубочистки.

Я поднялась. Улыбнулась. Сказала, что рада видеть его. Я хотела повидаться с ним все полугодие. Он ответил, что знает об этом. И что мое желание исполнилось, вот он пришел.

Не обращая внимания на его наглый тон, я встала из-за стола и с классным журналом в руках села за парту, предложив ему сесть рядом, чтобы поговорить на равных. Я точно наметила о чем: он должен остаться в школе; надо попытаться поступить в колледж; исправить плохие отметки. О посещаемости, об отношениях с людьми. Я собиралась обратить внимание на несоответствие между его успехами и способностями. Я заранее подготовилась ответить на все его вопросы.

Он развязно подошел ко мне, но не сел. Он возвышался надо мною в расстегнутой кожаной куртке, слегка покачиваясь на каблуках, и глядел на меня сверху вниз, избегая моего взгляда.

Я сидела, держа у груди, как щит, свой классный журнал. Он знал, чего я добиваюсь, сказал Фероне. Он помнит каждый мой добрый поступок, начиная с первого дня, когда я защитила его перед Макхаби. И про бумажник, сказал он, и про найденный у него нож, и про экзамены, и про бесконечные мои просьбы остаться после занятий.

Наверное, шум на улице прекратился, а потом стал громче и назойливее. Я чувствовала, как колотится мое сердце прямо о твердую винно-красную обложку классного журнала. Он должен понять, зачем я его приглашала, сказала я, у меня только одно стремление — помочь ему…

Он не слушал меня. Он продолжал смотреть на меня сверху вниз, как будто мы поменялись годами и я сидела за партой, точно ученица, неуверенно отвечая вызубренный урок. Мои слова не доходили до него, я прямо-таки слышала, как отскакивали они, одно за другим, точно камушки от оконного стекла.