Вверх по течению (СИ)

Переспрашивать меня, что означает незнакомое слово они благоразумно не стали.

По дороге домой отловил интенданта из отдела боевого обеспечения службы первого квартирмейстера. Прижал к ближайшей стене, сунул под нос длинный ствол пистолета Гоча и прошипел, что если через сутки не будет гранат столько, сколько мной запрошено, то я расстреляю его у этой же стенке за саботаж. Ибо штурмовик без гранат – это полштурмовика. Похоже майор впечатлился.

* * *

В обед пришел представляться мне как новому начальнику командир БеПо «Аспид», хорошо знакомый мне лейтенант артиллерии Пехорка. С ним и опохмелился, пригласив разделить со мной обед.

Хозяйка вокруг меня порхала стрекозой, не зная чем еще услужить, вызывая острый приступ зависти у лейтенанта – сам он квартировал у какой-то строй карги. А тут молодая, красивая, все при ней… но несколько не в моем вкусе. Большая женщина. Из тех что «коня на скаку…» А я все больше стройных люблю, да невысоких. Но увяз коготок – всей птичке пропасть. Слава ушедшим богам через трое суток на фронт.

Перед сном написал две депеши.

Первая – рецкому маркграфу с просьбой о переименовании роты капитана Вальда в «Первую Рецкую отдельную штурмовую горно – егерскую роту». За штурмовой бой при взятии узловой станции и оборону железнодорожного моста. И даровании им на головной убор коллективной награды – позолоченной медной ленты с надписью «Ниясь – Цыся» с датой боя. Даже новую эмблему предложил для такой роты – скрещенные кортик и граната – колотушка.

Вторая – кронпринцу, с предложением о создании при каждом фронтовом корпусе штрафной роты для трусов и совершивших воинские преступления. А то на станции в пакгаузе, где до того пленных содержали, дюжина мародеров расстрела ждет. В основном за курицу. И только один за изнасилование. Предложил для таких деятелей сталинский принцип «смыть позор кровью в бою». Все же не так много у нас в королевстве солдат, чтобы ими разбрасываться. И про то, что на войне нет отбросов, а есть ресурс, который требуется только правильно применять. Расписал положение о постоянном и переменном составе таких рот. Непосредственном их подчинении лично командиру корпуса и использовании таких штрафников только на самых опасных участках фронта.

– Касатик, я тебе баньку истопила, – обняла меня сзади хозяйка пышными руками, тесно прижавшись к спине упругой грудью.

Банька это на войне всегда хорошо. Даже с бабой гренадерского роста.

Мелкий грибной дождик вяло барабанил по натянутому брезенту.

В штабной палатке командир корпуса генерал – лейтенант Аршфорт ходил резкими шагами перед строем генералов и взвывал.

– …что ты его толкаешь? Ты его рассекай, дроби и дави по частям. Толку от того что ты выталкиваешь противника от себя никакого. Он отошел и снова закрепился. А ты в атаках свою бригаду наполовину уже сточил. И толку? Шматок поля остался за нами? А враг снова целехонек.

Аршфорт был в страшном гневе. Его жертва – командир пехотной бригады не знал, как ловчее ему сквозь землю провалиться. Выволочка все же была публичной, что делало ее еще боле неприятной. И выражений комкор не выбирал. Самолюбия генеральского не жалел. Вот нисколечко.

Офицеров в ранге ниже генерал – майора в палатке не было. Только я да адъютант командующего. Но я – королевский комиссар, допущенный к совещаниям и в Ставке. Это все знали. По крайней мере, с уровня начальников дивизий.

– Начальник дивизии? – взревел командующий.

– Я. – откликнулся пожилой генерал – лейтенант в бородке клинышком и золотом пенсне, больше похожий на земского врача, чем на военного. Но мнение о нем было неплохое. Тактик. Только характером не вышел. Комбриги у него себя очень вольготно чувствуют.

– Замени эту бригаду на передке. Отправить на переформирование на Узловую, – и снова повернулся к проштрафившемуся комбригу, нависая над ним. – Но если и потом также воевать будешь – сошлю в тыл. Заведовать выставкой трофеев. Вам ясно генерал Вариас?

Комбриг, судя по его блеснувшему взгляду, был бы даже рад такой перспективе. Он давно служил больше по привычке и должности получал по старшинству выслуги. Пенсию себе выслужил еще до войны и теперь добирал боевые проценты к ней. Вот и воевал, как в прошлую войну было принято, но без огонька. Хорошо хоть плотными колонами солдат в атаку не гонял.

Комкор налил себя воды из розового хрустального графина. Жадно выпил ее и сказал уже вполне успокоившимся голосом.

– Теперь для всех, – остановился Аршфорт у карты. – Прошло десять дней с начала наступления, а мы продвинулись на север всего на сорок пять километров. Это недопустимо медленно. По плану мы должны были уже стоять в окрестностях морского порта, а до него еще шестьдесят километров. Это, учитывая такую льготу, что правый наш фланг прикрывает река. Станцию Тробленку взял с боем бронеотряд и полдня воевал там почти в окружении, пока пехота соизволила подтянуться ему на помощь. Но пехота еще ладно… Генерал Бьеркфорт.

– Я, – вытянулся в струнку худой и длинный генерал похожий на де Голля.

– Почему опоздали к плану развертывания?