Вверх по течению (СИ)

– Вот здесь надежные и оригинальные конструкции, но по незнаемым для меня причинам армия от них отказалась. Смотри, – он откинул крышку ящика и передал мне в руки короткое ружье.

Мне сразу понравился этот карабин под револьверный патрон с затвором типа скобы Генри.

Фельдфебель снова покопался в ящиках и достал по виду практически винтовку Кадоша, которая стоит на вооружении, но с рычажным затвором и постоянным магазином на шесть патронов, похожим на мосинский.

– Остальное, Савва, можешь даже не вертеть в руках, – сказал фельдфебель, – Все так себе…

– Ты что, сам отстреливал? – поинтересовался я.

Фельдфебель надулся от важности.

– А то? И с комиссией настрелялись по зачету, и после комиссии для собственного уже интересу. А потом все оптом списали как пришедшее в негодность.

Эллпе заразительно засмеялся.

Я взял в руки левер с подствольным магазином очень похожим на киношный «ковбойский винчестер». Даже скоба перезарядки была похожа, только размером побольше, чтобы рука в толстой перчатке взезла. Изящная машинка, прикладистая и легкая. И новая. Еще в заводском пушечном сале.

– И эту списали? – удивился я.

– И эту… И не только ее. Это карабин Фолта. Десять зарядов. Калибр одиннадцать миллиметров, патрон стандартный револьверный, – продолжил экскурсию Данко. – На сто, сто пятьдесят метров очень даже убойная штука. Правда, патрон – дымарь.

– Что же их для гражданского-то рынка не делают, раз армия от такой прелести отказалась?

– Почему не делают? – округлил глаза интендантский фельдфебель. – Делают. Просто ты в охотничий лабаз никогда не заходил. Все делают, даже очень красиво с серебряной насечкой и гравировкой. Ложа ценных пород дерева. Инкрустация перламутром и рыбьим зубом. Некоторые экземпляры хромируют до зеркального состояния так, что от солнца в глаз зайчики от ствола. Охотиться с таким ружьем невозможно, а вот на стене под рогами оно красиво висит. Статусно.

– Да некогда мне все было по магазинам бегать, – огорчился я. – Вот все собирался да откладывал. Дооткладывался…

– А дома охотишься? – поинтересовался Эллпе.

– А как же… В горах, – похвастал я.

– Тогда бери… и отсылай домой пока на почте бардак. Все равно все это списано давно на разрушения при испытаниях. И в природе они не существуют. Только с одним условием… С тебя еще десять рецептов облагороженного самогона.

О, как понравилась ему настаивать самогон на сосновых орешках местных типа кедровых. Ладно… запустим ему рецепт кальвадоса, яблок по округе растет не меряно.

– А патроны? – закинул я удочку.

– Ящика хватит? – посмотрел он на меня. – Не хватит, бери два.

Видя мое оторопение, быстро добавил.

– И набор для домашнего кручения патронов получишь от меня в довесок. Каждую гильзу латунную раз по десять переснарядить можно. Капсюля и пули я тебе дам, тут навалом. А порох черный везде купить можно.

Я почесал репу…

– Тогда давай… пять таких вот карабинов Фолта, одну вот эту магазинку из опытной партии с оптикой под стандартный винтовочный патрон и одну длинную винтовку Кадоша. И я передаю тебе все, что сам знаю о самогоноварении. А знаю я много.

– Куда тебе столько? У вас там, в горах война кланов?

– Слушай больше сплетни. Охота там у нас. А у меня четыре племянника подрастают, жена и тесть – стрелки. И сам пострелять не дурак. А на всех одна дульнозарядная шомполка времен ушедших богов.

О так вот. Само вырвалось… Взял и назвал Элику женой. От этого взял и окончательно добил кладовщика.

– И всегда у нас на охоте в горах ты желанный гость. После войны. В любое время.

Фельдфебель немного подумал и вдруг так чисто по – русски сорвал с головы шапку и кинул ее на землю.

– А идет! Тебе экономия на патронах и мне экономия на спиртном. Но в придачу самовар…

– Сделаю, – пообещал я.

– Не сделаешь, а отдашь тот, который есть. Он мне полюбился.

23

Стою как дурак посередине казарменного плаца в городе и таращусь на простой лист типографского текста под названием АТТЕСТАТ, в который от руки вписано «Савва Кобчик» а ниже типографским шрифтом обозначено «окончил экстерном полный курс неполной средней школы при гарнизоне города Будвиц Королевской ольмюцкой армии». Далее был перечень учебных дисциплин и мои итоговые отметки в них. Неплохие отметки. Аналогов наших троек всего три – по огемскому языку, географии и по истории империи. Подписи. Печати. Последних две – гарнизонная и Комитета народного просвещения королевства.

Особенно порадовала меня формулировка «полный курс неполной школы». Задорнова, блин, на вас нет.

Каждый экзамен без какой-либо подготовки для испытуемого принимала комиссия из трех офицеров, каждый раз разных. Отношение к испытуемым было самое доброжелательное, но просто так хорошие оценки не ставили. Сам видел, как солдат твердо заворачивали на переподготовку, выставляя жирную двойку.

Я также чуть не завалил огемский язык, особенно его грамматику, но помогла та букинистическая книга по литературе Ольмюцкого королевства, которую я почитывал на сон грядущий. Почерпнутые мною из нее знания, даже без чтения самих текстов, очень умилили экзаменаторов, которые сами все были огемцами.