Вверх тормашками

— Я полагаю, это именно то, что ты думаешь, — сказала Марисса. — Ты считаешь, что все женщины заботятся больше о собственном сексуальном удовольствии, чем о своих детях.

Хоть и понимая, что ему не следует вторгаться в эту область, Коди не заметил, как у него вырвалось:

— В первый же вечер нашей встречи…

— Я упала прямо в постель с тобой, — прервала его Марисса резким, язвительным тоном. — Отсюда следует единственное резонное заключение, что я делаю то это с каждым, кого встречаю.

Коди в отчаянии ерошил волосы.

— Черт побери, ты дашь мне закончить предложение? Или по крайней мере не вкладывай мне в уста свои слова.

— О, прошу прощения. Тогда позволь спросить тебя еще. Ты полагаешь, что был просто одним из многих?

Он поколебался, слишком долго для мгновения, потому что именно так и думал… первое время. Но потом он узнал ее лучше.

Прежде чем Коди успел сказать, что больше так не считает, Марисса коротко кивнула.

— Это то, чего я и опасалась. Но у меня есть для тебя новость, самовлюбленный эгоист. Я не падаю в постель с первым встречным. Я думала, что ты особенный. Она невесело засмеялась. — Черт! Мне казалось, я начинаю в тебя влюбляться.

Коди почувствовал, как сердце ударилось в груди и забилось сильнее. Он непроизвольно сделал энергичный шаг вперед, но Марисса вскинула руку и уперлась ему в грудь. Глаза ее, казалось, наэлектризовались от бешенства. С ослиным упрямством сжимая свои нежные губы, она решительно теснила Коди назад, шаг за шагом.

— По правде сказать, — категорично заявила она, — я тебя совсем не знаю. А тебе наверняка не известно самое главное обо мне, если ты считал, что я последую твоему сценарию. Я не стала бы говорить моим детям: «Познакомьтесь с новым дядей, он будет жить у нас», как ты, вероятно себе представлял. Просто я думала, было бы мило, если бы они подружились с первым мужчиной, с которым я встречаюсь, с тех пор как не стало их отца. Но, по всей видимости, я ошиблась.

Марисса обошла вокруг него, и где-то в дальнем уголке сознания Коди отметил грохот небольших жалюзи на распахнутой двери. Но он не придал никакого значения этому звуку, потому что его внимание зафиксировалось на словах «влюбляться» и «первый». Они рикошетом отскакивали от его мозга, как пули от скалистого склона.

— Должно быть, мне это снилось, — сказала Марисса. — Но знаешь что? Теперь я полностью проснулась. И я не хочу, чтобы мои дети находились рядом с человеком, который считает их мать эгоистичной потаскухой. — С этими словами она твердо подтолкнула Коди локтем.

И следующее, что Коди ощутил, оказавшись в ее дворике, был ледяной ветер, со свистом пробивающийся сквозь его меховую куртку. Он удивленно смотрел на раскачивающиеся жалюзи, когда кухонная дверь громко хлопнула у него перед носом.

Купер положил у двери свое последнее подношение — рамку с фотографией Лиззи и Дессы, наряженных в яркие платья, и медленно распрямился. Это ухаживание было нелегким делом. И он совершенно не представлял себе, как будет воспринят его подарок. Черт побери, он даже не знал, можно ли это рассматривать как подарок. Начать с того, что фотографию делала Вероника. Он только сходил в маленький магазинчик на Третьей улице купить рамку и сделал матировку. Куп считал, что это дает ему моральное право на поощрительные очки. Но как знать, заработает ли он их? В данный момент, когда он в прямом смысле подошел к этому вплотную, у него возникли сомнения. Женщины — создания непредсказуемые.

Было без четверти три ночи. Стоя в коридоре подобно просителю, Куп испытывал сильное искушение войти к Веронике, как он привык это делать. Ему было бы нетрудно пробудить в ней желание, она завелась бы раньше, чем успела окончательно проснуться. Куп неуверенно потянулся к двери. Если выяснится, что Вероника по-прежнему подпирает ручку на ночь креслом, он этого не перенесет. А если она перестала это делать, не будет ли предательством немедленно платить ей вот таким образом за возвращенное доверие? На днях Вероника снова начала с ним разговаривать. В действительности она пошла на огромную уступку, согласившись помочь ему найти убийцу сестры, чтобы снять обвинения с Эдди.

Ручка двери так и осталась нетронутой.

Куп повернулся и направился к себе. У него не было уверенности, что он поступает мудро или как величайший в мире болван.

Но так или иначе его не покидало нехорошее предчувствие, что черта с два он уснет этой ночью.

Вероника подождала, пока осторожные шаги Купа полностью стихнут, и откинула одеяла. Она быстро вылезла из постели, дрожа от холода, когда ноги коснулись дощатого пола. Она прошла через комнату и бесшумно отворила дверь. Выглянула в коридор и, убедившись, что все спокойно, быстро подобрала с пола плоский пакет. Затем толчком бедра закрыла дверь.

В следующее мгновение она снова залезла в постель, включила лампу на тумбочке и подтянула к груди одеяла, подоткнув края под мышками.