ВВП. Краткая история, рассказанная с пиететом

Для экономик, не испорченных центральным планированием, модель Солоу объясняла, как экономические успехи – значительные в одних странах и не слишком впечатляющие в других – обусловлены различным использованием факторов производства. Средства плана Маршалла, направленные на инвестиции, дали богатые плоды. Главная цель была достигнута, и еще недавно враждовавшие и истерзанные бедностью страны превратились в миролюбивых и процветающих торговых партнеров. План Маршалла, осуществленный Соединенными Штатами, и по сей день остается эталоном дальновидности в вопросах государственного управления. Благодаря ему послевоенное восстановление подпитывало само себя, появился кругооборот положительных обратных связей, соединявший инвестиции, технологические открытия и экономический рост. Экономисты пребывали в уверенности, что знают, как использовать государственные расходы и налогообложение для управления ВВП, следя за экономикой через экран национальных счетов как через измерительный прибор. Но «золотой век» уже подходил к концу.

III. Наследие 1970-х годов: кризис капитализма

Ах, Гертруда, беды,

Когда идут, идут не в одиночку,
А толпами.

Уильям Шекспир.

Гамлет

Послевоенный подъем окончился, и в жизни западного капитализма началась темная полоса. К 1970-м годам экономическая наука столкнулась с четырьмя вызовами, каждый из которых отражал события, нарушившие прежний ход экономической жизни.

Во-первых, благополучное сочетание уверенного экономического роста и устойчивых цен сменилось обескураживающе медленным ростом и даже рецессией (ситуация, когда ВВП снижается в течение длительного периода, за который обычно принимаются два квартала подряд), а также высокой и все ускоряющейся инфляцией. Этот неприглядный феномен получил такое же неблагозвучное имя – стагфляция. Становилось очевидно, что привычные инструменты управления экономикой не просто не улучшают, но только усугубляют положение вещей. По всей видимости, иного способа сократить инфляцию до приемлемых значений, кроме серьезной рецессии, не существовало. Когда в 1973 г., а затем еще раз в 1975 г. страны – производители нефти, входящие в ОПЕК (где тон задают Саудовская Аравия и другие ближневосточные государства), резко подняли цены на нефть, рецессия стала неизбежной.

Вторым вызовом было обострение холодной войны. Сегодня мы понимаем, что 1950-е годы были ее высшей точкой, вспоминая при этом политический конформизм эпохи маккартизма, войну в Корее и параноидальную, но, как оказалось, вполне рабочую теорию взаимного уничтожения. Но современники, хотя и надеялись, что противостояние вот-вот кончится, все же видели, что оно тянется, не утихая, уже больше 20 лет, и они не знали, чего ждать от будущего. Хотя для диссидентов в коммунистических странах было ясно, что плановая экономика на краю пропасти, ее катастрофические результаты не были поняты на Западе еще в течение десятилетия, и причиной тому служила фиктивная статистика, выпускаемая Советским Союзом.

Третий вызов бросало нарождающееся природоохранное движение. В 1972 г. свет увидел влиятельный доклад «Пределы роста», где рисовалась мрачная картина последствий экономического роста и увеличения численности населения. В докладе содержался правдоподобный, но, как оказалось, фактически неверный вывод о том, что экспоненциальный рост ВВП вскоре упрется в границы природных ресурсов. Он предсказывал, что почти все минеральное сырье и источники энергии будут исчерпаны к 2070 г. Концепция «устойчивого роста» вошла в поле более широкой дискуссии по проблемам экономической политики. Самые мрачные прогнозы защитников окружающей среды того времени не сбылись, поскольку фаталисты не принимали в расчет, что цены подвижны, и возникают инновационные способы использования природных богатств, но представление, что между экологическими и экономическими целями может существовать противоречие, прочно закрепилось в сознании благодаря природоохранному движению 1970-х годов.