Вы будете как боги

Много еще лет евреи блуждают по пустыне, и много законов и повелений дано им. Наконец приходит время последнего акта революции. Моисей должен умереть, потому что не может перейти Иордан и вступить в землю обетованную. Он тоже принадлежит к поколению, выросшему в поклонении идолам и в рабстве, и даже хотя он был посланником Бога, полным видений новой жизни, его гнетет груз прошлого, он не мог бы участвовать в будущей жизни. Смерть Моисея завершает ответ Библии на вопрос о возможности революции. Страдание вызывает бунт, бунт приводит к свободе от рабства, свобода «от» со временем может привести к свободе, позволяющей жить по-новому, без идолов. Однако поскольку не происходит чудесного изменения сердца, каждое поколение может сделать только один шаг. Те, кто страдал и начал революцию, не могут пересечь границу, поставленную перед ними их прошлым. Только те, кто не был рожден в рабстве, могут достичь земли обетованной.

Смерть Моисея находит ясное объяснение еще в одном обстоятельстве. Бог упрекает его в том, что «согрешили против Меня среди сынов Израилевых при водах Меривы в Кадесе, в пустыне Син, за то, что не явили святости Моей среди сынов Израилевых» (Втор. 32:51). Пророк, который хотя бы на мгновение ставит себя в центр, показывает, что не готов быть вождем свободных людей, а может только вести к свободе. Продолжить дело Моисея должен Иисус (Иегошуа бен Нун).

Остальная часть Ветхого Завета есть рассказ о неудаче этого дела. После безжалостного применения силы, чтобы избавиться от скверны идолопоклонства, евреи от всего сердца предались идолопоклонству, замаскировав его лишь использованием прежних священных имен. Может быть, они и не могли поступить иначе из-за воздействия бесчеловечного фанатизма, проявленного ими при завоевании Ханаана. Как могли они стать «священным народом» после безжалостного истребления мужчин, женщин и детей ради своей защиты от опасности идолопоклонства? Если такая бесчеловечность была необходима для сохранения их веры, они были обречены в любом случае вернуться к идолопоклонству, и жестокость их войны не служила добрым целям.

Первая революция не удалась. Если в Египте евреи были идолопоклонниками и рабами в чужой стране, то в Ханаане они стали идолопоклонниками в своей земле. Единственное различие заключалось в том, что они были свободны, по крайней мере политически. Однако даже такая свобода должна была продлиться недолго. Через несколько столетий они снова попали во власть чужеземных завоевателей, и им предстояло оставаться практически бессильными на протяжении двадцати пяти столетий своей истории.

Так может ли кончится революция чем-то иным, кроме поражения? Является ли новое идолопоклонство и безжалостный национализм в завоеванной стране концом стремления к независимости? Неужели старые камни в Иерусалиме – все, что осталось от великолепной попытки построить небесный город?

Могло быть и так, но случилось иначе. Идею Того, кто любит истину и справедливость, но чья любовь превосходит даже его правосудие, идею о том, что человек должен найти свою цель, полностью очеловечившись, несли люди прозрения – пророки. Их учения становились все более впечатляющими, потому что история подтверждала их. Светская власть, достигшая своей вершины при Соломоне, пала через несколько столетий и никогда не была в сколько-нибудь значительной мере восстановлена. История оправдала тех, кто говорил правду, а не тех, кто обладал властью. После неудачи первого пророка, Моисея, его работу продолжили другие пророки, они углубили и прояснили его идеи, развили концепцию истории, которая, хотя ее семена было посеяны ранее, расцвела только в пророческой литературе, в концепции мессианского времени, которой предстояло оказать глубочайшее влияние на развитие не только истории евреев, но и всего мира, сначала в форме христианства, а затем в светской форме – социализме, несмотря на то что и христианство, и социализм в своих институционализированных формах исказили исходное учение.

Человек как творец истории

Со смертью Моисея революция против рабства и идолопоклонства потерпела поражение. Стремление человека к надежности и поклонению идолам оказалось сильнее, чем его вера в непознаваемого Бога и жажда свободы. Но почему эта неудача была необходимой? Разве не мог Бог спасти человека, изменив его сердце актом благодати? Этот вопрос касается фундаментального принципа библейской и постбиблейской концепции истории.

Принцип, о котором я говорю, заключается в том, что человек творит свою собственную историю, и Бог не вмешивается в это ни благодатью, ни принуждением, он не изменяет природу человека и его сердце.