Вы хотели войны? Вы ее получите!

– Черт... Может быть, собаки утащили? – У Холеного вытянулся подбородок.

– Ага, летающие собаки, – удрученно отозвался Эд. – В натуре, куда он подевался? Может, летит еще?

– Ага, на Канары! – голос Холеного дрогнул, он тревожно оглянулся. – Давай, линяем отсюда. Столько шуму наделали. Сейчас сюда туча ментов понабежит.

Они быстро скинули куртки с надписями и штаны, рассовали по чемоданчикам. Под спецовками была обычная одежда по сезону: джинсы и рубашки. И тут же бросились вниз, к лифту.

* * *

А Иван, еле удерживаясь на карнизе, пытался пролезть в полуоткрытое пластиковое окно. Он нередко выполнял просьбы жильцов открыть окна изнутри, не нарушая целостности стеклопакета. Восторженные хозяева потом просили показать, в чем фокус, но Родин, как всегда, отшучивался: «мол, сам не знаю, как это получилось». А сейчас у него никак не получалось. Потому как, чтобы отворить полностью чертово окно, ему надо было сделать шаг назад, то есть ступить на воздух...

Его, конечно, вскоре заметили. Бесчувственная толпа, собравшаяся у бесчувственного тела, переключила свое внимание на фигурку на последнем этаже, ковыряющуюся за окном. Утомленные сотрудники правопорядка оторвали глаза от несчастного Василия. Узбеки и таджики, приостановив самовольно отделочные работы, опустили на землю мешки с цементом, замерли в руках мастерки и безустанные метлы с зелеными «волосами». Они тоже имели человеческое право хоть на какое-то пустячное развлечение. И мамаши с младенцами в колясках не торопились покидать страшное место с мертвецом, рассудив, что потом могут пожалеть, не увидев, чем закончились попытки одинокого мужчины залезть в окно.

Среди прочих граждан, остановившихся бесплатно поглазеть на смертельный номер, который отчебучивал на высоте Ваня Родин, были и двое местных бездельников: скелетообразный пацан в шортах и майке с черепами и коротышка с капюшоном на голове, который носил в любую погоду, скрывая лопоухость. К обеду, как правило, они заканчивали работу на ближайшей стройке – вывоз мусора, большее им не доверяли. Потом коллеги, как всегда, шли на пиво. Оттягивались пенным напитком в «парке скульптур» – «Музеоне», примыкавшем к набережной с гигантской скульптурой Петра на островке, кстати, самой высокой в мире, выше Родины-Матери в Волгограде, американской статуи Свободы, Христа-Искупителя в Рио-де-Жанейро и прочих. Императору, по большому счету, и дела не было до этого «Музеона» и его «небожителей»: Дзержинского с Лубянки, Горького с Тверской и, бог знает, откуда Ленина, Сталина, Брежнева и прочей компании. Петр смотрел совсем не на своих преемников, а куда-то в сторону Крымского моста, замышляя викториина Юге, которые выпали уже на долю Екатерины.

...Друганы, купив по банке пива в вагончике на Полянском переулке, привычно поперлись в «Музеон», не зная о нововведении: теперь за удовольствие поглазеть на многочисленных скрюченных уродов, словно переживших Хиросиму (они-то и преобладали в парке), сдирали в кассе целых двадцать рублей. Считай, цена пива и получалась. И на фиг такая культура нужна была.

– А он не свалится? – отхлебнув из банки, заметил скелет с могильной символикой.

– Не, брателло, не свалится, – с видом знатока заверил коротышка в ветровке. И, приложившись к пиву, разъяснил: – Он – эквилибрист.

– А что это такое? – лениво поинтересовался скелетообразный.

– Это – типа «человек-паук»!

– Не гони, – скептически хмыкнул собеседник. – Чо, я «человека-паука» никогда не видел? Глянь-глянь, во щас звезданется! Может, ему помочь надо?

– Там найдутся, – глотнув пива, заверил ушастый коротышка и надвинул на лоб слетевший от порыва ветра капюшон. – Наверное, уже послали...

– Может, подымимся, окно поможем открыть, – не унимался приятель.

– Ага, откроем и вниз его столкнем, – заржал лопоухий.

– Тоже верно, – согласился скелетообразный.

– Упадет, может, на проводах зависнет.

Эквилибристику созерцали и уже знакомые тщедушный облезлый мужичок и его толстуха жена. Она нетерпеливо переминалась, как только можно было переминаться при ее весе и фигуре: словно покачивался очень большой мяч. Когда-то она была хрупкой былинкой, но после замужества отвела душу, точнее, отъела тушу. Ее сгубили заварные пирожные и острая селедка для возбуждения аппетита.

– Чегой-то он там делает? – поинтересовался лысый муж и покосился на мужиков, прикладывающихся к жестянкам. Ему вдруг до подсоса захотелось пива. А с ней тут хрен, что получишь...

Толстуха зевнула, ротозейство мужа ее раздражало.

– Чего-чего, пришел к бабе, а тут муж с командировки приехал.

– А, может, он какой-то шоумен?

– Все может быть, – отрубила женщина, почувствовав что-то отдаленно похожее на ревность.. – Пошли! А то сейчас она спустится, будет деньги клянчить за представление.

– У тебя выклянчишь... Дай хоть на халяву посмотреть.

Но толстуха, не размениваясь на доводы, поволокла мужа за собой.

* * *