Вы хотели войны? Вы ее получите!

Светлана подошла к окну, будто ожидая увидеть подъезжающую к подъезду милицейскую машину. Потом, глянув в упор, спросила Ивана:

– Это ты его надоумил? Сам бы он вряд ли додумался до такого...

– Я, – ответил Иван. – И бомбу принес.

Глаза Светланы вспыхнули ярче огня фитиля.

– Будь ты проклят!

Виктор протестующе всплеснул руками, но не нашел слов, что ответить. В своем незавидном положении жена выразилась предельно ясно, жестко и, что говорить, справедливо. Женская правда тем и отличается от мужской, что она опирается на любовь ко всему живому и сущему, детям, всему, что заключено в семье и вокруг нее. Мужская правда замешана на дерзании, стремлении покорять, риске, жестокости и жажде власти, насилии.

– Извини, Светлана, но мы давно сделали этот выбор. И сделали это ради наших детей. Виктор, проводи меня.

Родин прошел в коридор, Виктор шагнул вслед за ним.

– Ну, на кой черт ты это сделал?

– Подорвал? – с подначкой спросил Приходько.

– Разболтал!

– За свою жизнь я не сделал ни одного поступка, о котором бы потом сожалел. Единственное, правда, что устроился охранять калиентов в этом паскудном клубе. Но, видишь, искупил вину.

– Я уже и сам не понимаю, что мы сотворили.

Иван вяло обнял товарища, спустился на улицу.

По дороге домой Иван прикидывал, что было бы, если б Витек позвонил минут на пятнадцать позже, и тогда бы он был для него недоступен. И сидел бы в бордовом кресле с выключенным по правилам телефоном, хрумал попкорн заместо ужина, пялился на девчонок, сидевших рядом, смотрел какого-нибудь «Гладиатора», «Разрушителя», «Терминатора» или «Реставратора».

* * *

Добравшись домой, Родин сбросил одежду, вошел в ванную, сполоснул лицо, глянул на отражение в зеркале. Унылый субъект с печальным взором смотрел на него, будто ожидая каких-то действий.

– Выпить хочешь? – спросил у него Родин.

Субъект кивнул.

– Тогда пошли.

Иван не стал зажигать свет, включил настольную лампу. Желтый свет ее тоже показался унылым. Он достал из бара бутылку водки, принес из холодильника кусок сыра. Налил полстакана, выпил... «Война – это масса непредвиденных обстоятельств, – подумал Родин. – Для жены Приходько – печальное открытие, что муж – террорист, самолично разрушивший место своей работы. Для меня – неожиданное саморазоблачение Виктора, его глупая выходка с дистанционным пультом в семейном кругу. А для самого Приходько? Наверное, он думает, что он – вершитель судеб, игрок на поле страстей и деяний».

Родин выпил полбутылки водки, легче не стало. Неизъяснимая тревога болотной лягушкой закралась куда-то под сердце, но это было не прежнее чувство опасности, сопровождавшее его на войне... Он как будто стоял на краю огромной черной воронки, готовясь к прыжку. И куда его унесет, закрутит, утащит в вихревой круговерти на спиралях судьбы. Неведомо. И к богу уповать, искать ответа, даже отец Сергий, и тот в раздумьях: как совместить для одной души автомат и рясу или искать ответа у святой инквизиции времен крестовых походов.

Крестовый поход! Вот – ответ! В сумерках души блеснуло, как дальняя зарница. Всякая война должна иметь смысл и оправдание, хотя и является самым бессмысленным деянием. Война требовала самоотрешения, война требовала финансирования, по крайней мере, на начальном этапе, пока не начинала сама себя кормить и окупать. И по правилам ее ведения боевым действиям предшествовали разведка и изучение аналитической информации о наркотизации населения в Московском регионе. Данные, с которыми ознакомили Родина его источники в МВД, просто потрясали.

Эксперты-наркологи утверждали, что реальное число наркоманов примерно в пять раз больше, чем подаются в официальной статистике. Шокирующие выводы обосновывали своими наблюдениями, информацией, полученной от потребителей наркотиков и наркоманов, состоящих на учетах в органах здравоохранения, от частнопрактикующих врачей.

* * *