Вы хотели войны? Вы ее получите!

– Не по телефону… Тут недолго осталось.

– Давай по быстрому.

– Так и делаем, – заверил Бессчетнов.

* * *

«Мероприятие» Бессчетнов устроил по мотивам средневековой инквизиции. И специально для его претворения нашел далеко от Москвы древней кладки кирпичный мост с дубовыми поперечинами над высохшей речкой. В этой глуши время остановилось. Шестьсот с лишним лет назад по этому мосту дружины князя Дмитрия Донского шли на Куликово поле, где русское и ордынское войска столкнулись для решающей битвы.

Но Бессчетнов об этом не знал и знать не мог. Все замечали в последнее время за ним одержимость, даже Родин, и тот, не то, что успокоился, а замкнулся, затевал какие-то ему ведомые «сотрясающие общественные устои акции»…

А Бессчетнов, Наумов, Лагода и Корытов работали, говоря милицейским языком, «на земле». И карты Московской области в походном ноутбуке группы пополнялись сетями и нарокоточками, законспирированными по всем правилам криминальной жизни наркобизнеса.

Привезли в эту глухомань трех наркоторговцев – Мокроту, Мурада и Вахо. В их домах после контрольных проверок и последнего предупреждения снова были найдены упаковки с героином, кокс, шприцы с дозами, чеки и прочая дурь. Акции тогда провели ночью, взломали двери, взяли у каждого «товар» с поличным.

Корытов сноровисто, как будто всю жизнь этим занимался, вязал петли-удавки из капроновой веревки, а Бессчетнов, само воплощение правосудия, прохаживаясь мимо связанных барыг, вещал:

– Вам всем русским языком было сказано: попадетесь еще раз на сбыте наркоты – будете повешены. Так? – Он вперил свинцовый взгляд в Мурада. – Я тебе что на контрольной закупке сказал? Попадешься – повесим. Даже в морду дал, чтобы дошло.

Мурад заканючил:

– Отпустите, пожалуйста, я больше не буду. Семья большая, семеро детей, кормить надо.

– Своих – кормить, а наших – наркотой убивать? – рыкнул Бессчетнов.

– Отпусти, брат, – взмолился Мурад, – сразу в Точикистон уеду.

– Шакал тебе брат… Ну, а ты, Мокрота, земляк хренов, что – решил генофонд наш угробить? – дошла очередь до Мокроты.

– Отпусти, командир, – Мокрота заплакал. – Последний раз, слово даю…

– Сырость разводишь, Мокрота, нет тебе веры. Червь ты навозный, и ничего в жизни делать не умеешь. Только землю поганишь. Повисишь, пусть земля от тебя отдохнет…

Бессчетнов остановился перед Вахо.

– Ну, а ты, солнечный гость, чего не внял рекомендации? Лучше бы ты мандаринами и вином грузинским торговал.

Наумов вытащил из сумки пакеты с героином, стал высыпать порошок на землю, глухо произнес:

– Сколько ж вы наших людей загубили?

Приговоренные к повешению завыли жуткими звериными голосами, как загнанные в яму волки. Лагода повесил каждому на грудь картонку с надписью: «Я – торговец смертью». Корытов надел петли на шеи, другой конец веревок уже был накрепко привязан к дубовым поперечинам.

– Приговор всем понятен? Вопросы есть? – произнес Бессчетнов и сам ответил: – Вопросов нет.

Наумов, Лагода и Корытов молча пошли к машине.

Бессчетнов поочередно столкнул всех приговоренных с моста. Смерть от перелома шейных позвонков наступила мгновенно.

Он в одиночестве прошел по тропинке в гору, когда дошел до машин, оглянулся. В свете заходящего солнца под мостом раскачивались три силуэта.

Набрав номер Ивана, Бессчетнов произнес одно слово: «Едем».

Родин сказал «понял» и стал ждать в машине. За затемненными стеклами в просторном салоне джипа он чувствовал себя в относительной безопасности. С домашним комфортом не сравнить, но при необходимости можно и с удобством выспаться. Автомобиль стал и домом, и верным конем, с которым чем больше проводишь время, тем больше ощущаешь, что это живая душа, со своим характером, норовом, теплом и преданностью…

* * *

На Ивана тяжелым обволакивающим свинцово-резиновым пузырем вдруг навалилась глухая беспросветная печаль. Глянул в зеркало заднего вида, чтоб спереди увидеть небритую рожу с запавшими глазами…

«Кто я? Загнанный зверь? Или человек, который боится прийти в свой дом, потому что там ждет его капкан?..»

Он достал единственную фотографию Яны, которую сделал у реки в ту роковую поездку. Она задорно смеется, и ничто тогда не предвещало беды.

«Янка, как мне тебя сейчас не хватает! Почему ты ушла?.. Я отомстил, но легче не стало…»

Иван уронил голову на руль.

И тут раздался резкий стук в боковое стекло. Это был Бессчетнов. Иван открыл дверь, Саша сел рядом с ним.

– Что это за мероприятие было? – спросил Иван.

– Штрафников повесили, – обыденно ответил Бессчетнов.

– Чего?! – изумился Иван.

– Да ничегое – продолжил Бессчетнов. – Выполнили обещание: еще раз поймаем с наркотой – повесим. Мокроту, и еще двоих.

– Вы что, с ума сошли? – Родин отшатнулся.

– Иван, ты же сам говорил: будем вешать, как бешеных собак, – пожал плечами Бессчетнов.

– Сказал так сказал, – хмуро произнес Иван.

Одно дело – эмоции, угрозы, «нагнать жути», связать, растоптать, морду в фарш превратить, и другое дело – групповое убийство.

– Следов хоть не оставили?

– Машины оставили на шоссе, а обувь, в которой мы были, уже выбросили…