Вы нам подходите [СИ]

— Как тебе сказать… — он в задумчивости поскрёб ногтями подбородок. — Когда между ног бурлит и фонтанирует исправно, это хорошо. Давно забытое чувство. Кровь играет, как прежде, и хочется приключений. Но, быть молодым и внезапно вновь омолодиться, не одно и то же, согласись. В душе я всё тот же старый фермер с мешком прожитых лет за спиной, и мешок этот не скинуть, не закопать в огороде под яблоней. Сложно объяснить… Вот, представь, что смотришь впервые забойную киношку и кайфуешь, не зная, чем всё закончится. А если возьмёшься позже пересматривать, то уж не так интересно, ведь финал известен наперёд. Вроде бы и фильм тот же самый, и нравиться не переставал, а свежесть первого просмотра не вернуть… Понимаешь, о чём я?

— Вполне… — Вейссберг больше не улыбался. — Какие впечатления по поводу новой должности? Я очень на тебя рассчитываю. Догадываешься, почему?

— Старички, с кем когда-то по полночи проводил за карточным столом, могли бы рассказать, насколько хорошо мне удавался блеф. Я сейчас выгляжу глуповатым молодым хлыщом, и любой пройдоха-газетчик решит, что такого юнца легко обвести вокруг пальца. Вот для чего я тебе и нужен, Сэмми. — Манстон подмигнул в ответ на одобрительный кивок директора. — Надо только вникнуть поглубже в вашу кухню, а то пока не во всём разобрался.

— Например?

— Любой фермер-скотовод скажет, что постаревшего, но ещё бодрого бычка-производителя не отправляют на бойню, даже имея в запасе двоих молодых, но породой пожиже. Это я к тому, — добавил он, заметив недоумённый взгляд внука, — что с лауреатом нобелевской премии ты поступил не по-хозяйски. Думаю, пользы умник принёс бы много. С виду, Лоуренс не такой и больной, каким кажется.

— Дороти! Выйди к нашим гостям в фойе. Развлеки их чем-нибудь, на своё усмотрение. — Вейссберг откинулся на спинку кресла, собираясь с мыслями, побарабанил пальцами по столу. — Видишь ли, Билли, нынешние заслуги Лоуренса в области ядерной физики не имеют решающего значения. Ты можешь возразить, что во главу угла компания «Иммортал Сайентист» поставила заботу о сохранении интеллектуальной элиты человечества. Я отвечу, что принцип этот не нарушается. Но есть кое-какие оговорки. Мы — коммерческая организация и не занимаемся благотворительностью, поэтому вправе сами решать, кто достоин бессмертия. Всё дело в слишком несовершенной пока технологии оцифровки личности. Скажем, у такого незаурядного человека как Лоуренс, на протяжении жизни несколько раз менявшего виды деятельности, к тому же — активного спортсмена и плодотворного писателя, накапливается столько разнообразных впечатлений и воспоминаний, что все их просто не запихнуть в голову клона. Существуют серьёзные ограничения на объём единовременно загружаемой информации. Архивация данных здесь попросту невозможна. В тех случаях, когда трансплантировать цельный образ сознания не получалось, мы пробовали жертвовать частью воспоминаний. К сожалению, попытки избирательного купирования чреваты фрагментацией образа личности. Она перестаёт быть цельной, что превращается в настоящую проблему. Технически, можно перенести урезанное сознание Лоуренса в клона, но это будет уже не тот блестящий учёный, каковым он является сейчас, а бесполезный с точки зрения науки хлам с заурядными интеллектуальными способностями и катастрофическими провалами в памяти. Это сразу станет заметно всем, и на нас посыплются вопросы, ответить на которые сложно… — встретившись с сосредоточенным немигающим взглядом собеседника, он уточнил: — Доступно излагаю?

— Помнится, я по молодости любым книжкам предпочитал комиксы. — усмехнулся Манстон. — Глядел на толстые тома, в которых совсем нет картинок, и понимал, что не осилю и нескольких станиц. Подобные люди для твоего заводика по производству консервированных умов, просто находка, Сэмми. Хорошо, когда мозги подходящего размера в банку влезают целиком, и ничего не свисает по краям. Иначе, как я понял, приходится отсекать лишнее, тогда конечный продукт оказывается подпорченным.

— Можно и так сказать! — Вейссберг от души расхохотался. — О'кей, дедушка Билли, ты сразу уловил суть, нашей работы!

— Недаром ещё мой отец говорил, что озорники живут весело, но в рай попадают только послушные и прилежные детишки. Значит, самых подходящих ты выбираешь из числа занудных середнячков, Сэмми?

— Отсутствие таланта — не самый главный недостаток для учёного. — взглянув на часы, ответил директор. — Нередко это компенсируется упорством и ответственным подходом к делу. На развлечения трудоголики не особенно падки, что тоже хорошо. Коммерческая отдача от них невысокая, зато стабильная. Лет через триста каждый из бессмертных учёных сумеет отработать контракт, и если ещё сохранит вкус к жизни, то сможет распорядиться вечностью по своему усмотрению. Перерыв заканчивается, нужно работать дальше. В фойе, среди прочих соискателей, есть несколько перспективных кандидатов на бессмертие. Они нам подходят.