Вы называете это автобусом? (СИ)

– Уважаемые экскурсанты, мы с вами прибыли в город любви и моды Париж. В то же время это – старинный город с интересной историей. Сейчас мы пролетаем над Марсовым полем. Стоящий здесь дворец Людовика XIV разрушен во время войны, и сейчас вы видите перед собой современный спортивный центр, – рассказывала Нелли Петровна.

– Постойте, – удивилась я, – а где же Эйфелева башня?

– Девушка, все знают, что Эйфелева башня находится в Лондоне, где она была построена ко Всемирной выставке 1889 года.

– Как же так? – воскликнула Виолетта.

– Женщины, не отвлекайте меня, – раздраженно ответила экскурсовод. Сейчас мы спустимся к улице Гренель и повернем к собору Парижской Богоматери.

Пузырелет сильно замедлил ход и позволял осматривать архитектуру Парижа. Я знала, что на этой улице расположен знаменитый Дом инвалидов, построенный по указанию самого Наполеона. Но как ни странно, я его не увидела.

– Простите, а Дом инвалидов здесь находится? – осторожно, чтобы экскурсовод не обиделась, спросила я.

– Дома престарелых и инвалидов расположены в предместьях. Там чище воздух и приятнее гулять, – ответила наша начальница.

– А тот, который Наполеон построил? – спросила я.

– А кто такой Наполеон? – осведомилась экскурсовод.

– Ну как же, – поддержала меня Пятакова, – я читала, что в Париже вся история связана с Наполеоном.

– Не путайте меня, – снова рассердилась Нелли Петровна, – в Париже вся история связана с Королем Солнце, Людовиком XIV. Мы подъезжаем к собору Парижской Богоматери. Это католический храм, построенный на месте первой парижской христианской церкви – базилики Святого Стефана. Возведение собора заняло двести лет – с двенадцатого по четырнадцатый века.

Экскурсовод подробно рассказывала про храм, но меня так заинтересовало отсутствие в истории французского народа Наполеона, что я пропустила половину информации мимо ушей.

Я оглянулась на Виолетту. Она единственная меня поддержала. Мужчины сонно хлопали глазами. Они явно не слушали проникновенные речи экскурсовода. Но и Виолетта отвлеклась. Она с интересом разглядывала одноклассников, словно что-то замышляла.

Тут наш пузырелет подлетел к Лувру. Хорошо, что его не Наполеон построил, а то бы я и Моны Лизы не увидела. Пузырелет сел, и мы вышли наружу. У входа была длинная очередь, но наша Нелли Петровна ухитрилась провести нас, минуя ее. По залам мы пробежались быстро. Собственно, я и так знала, что Лувр – это бывший королевский дворец. Все мы читали «Трех мушкетеров» Александра Дюма, где все в подробностях описано.

Одним глазом я увидела Венеру Милосскую и Нику Самофракийскую. А вот картины «Коронация Наполеона I» естественно, не увидела. Около Моны Лизы стояла толпа японцев. Они подпрыгивали и старались во время полета сфотографировать знаменитую картину Леонардо да Винчи на мобильники. Этого я не могла понять. Фотографиями Джоконды Интернет полон, и они явно лучшего качества, чем фото на мобильном телефоне.

Устав от лицезрения шедевров, мы, выйдя из Лувра, побрели в сад Тюильри. На улице было довольно жарко, а в саду не так много тени. Он, в основном, состоял из аккуратно постриженных газонов и огромных цветущих клумб. Но мы нашли несколько деревьев и сели в тенечке прямо на траву.

Я оказалась в компании Пятаковой, Гольдмана, Бархатова и Протасова. Рядом пристроился и наш рыжий пилот Антон. Он еще в автобусе в разговоре с Пятаковой обмолвился, что хочет поехать с нами на экскурсию в Париж, о чем он давно мечтал, но то денег нет, то времени. Его напарник Иван милостиво его отпустил с нами. Нелли Петровна тоже примостилась неподалеку.

Я же оглядывалась, пытаясь понять, где расположился Юра Толстоухов. Оказалось, он вместе с Маевским и Вовкой Корсаровым стоял около другого дерева и, судя по всему, они ругались из-за политики. Обсуждали какое-то постановление правительства. Кто-то был за, а кто-то против.

Я думала, изменился Юрка с времен нашей совместной учебы или нет. Вроде он перестал быть таким застенчивым, но в нем появился какой-то надрыв.

– Мальчики, какая благодать, – с лисьей хитринкой проговорила Пятакова, – мы находимся в городе любви.

– Ты намекаешь на то, что тут борделей много? – спросил Гольдман.

– Ах, какая пошлость, – скривилась Летка, – я о романтике. Сеня, ты бы хотел обнять любимую и прыгнуть вниз с собора Парижской Богоматери?

– Что я, идиот? – изумился Протасов.

– А я бы не отказалась на Монмартр съездить. Нелли Петровна, мы поедем на Монмартр? – продолжала Пятакова.

Экскурсоводша, которая что-то рассказывала Бархатову, замолкла на полуслове и посмотрела на Виолетту.

– Да, конечно, – ответила она.

– Я слышала, там жили, любили, страдали множество знаменитостей, – протянула Летка.

– Монмартр – самая высокая часть Парижа, – сказала Нелли Петровна, – в том же районе находится и знаменитое кафе-кабаре Мулен Руж. С этим холмом связаны такие имена, как Писсаро, Ван Гог, Жан Маре, Далида. Имре Кальман написал оперетту «Фиалки Монмартра».

– Ах, как это романтично! – воскликнула Пятакова, – Марик, ты хочешь посетить Мулен Руж?

– Если это запланировано в нашем туре, – буднично произнес Бархатов.