Первая идея, что в программном обеспечении количество есть качество, раздражает особенно, поскольку ученый-информатик много времени проводит в борьбе с отвратительностью того, что происходит с современным программным обеспечением, по крайней мере когда оно становится большим.
Вторая идея тоже не помогает. Создать программу с самопредставлением и странными циклическими структурами — восхитительно и умно. Я на самом деле реализовал сценарий прыжка с парашютом в виртуальном мире. Я никогда не встречал никаких выраженных изменений в возможностях программных систем, основанных на усложненных вариантах такого рода трюков, несмотря на то что все еще существует значительное сообщество исследователей искусственного интеллекта, которое ожидает появления таких изменений.
Что касается третьей идеи, современной версии теста Тюринга, к настоящему моменту мои аргументы должны быть уже ясны. Люди могут заставить себя поверить в любых выдуманных существ, но если эти существа представляются населяющими программные продукты, с помощью которых мы проживаем наши жизни, нам приходится изменять себя в худшую сторону, чтобы поддерживать свою веру. Мы делаем себя скучными.
Но и помимо этих трех есть способ рассматривать людей с вычислительной точки зрения как особенные объекты.
Я называю реализмом вычислительный способ мышления о людях, который я предпочитаю, когда считаю, что такой способ мне подходит. Идея состоит в том, что люди, если их рассматривать в качестве информационных систем, были созданы не вчера и не являются абстрактными игрушками в руках некоего высшего существа вроде программиста веб 2.0 в небесах или космического игрока в Spore. Вместо этого я полагаю, что люди есть результат миллиардов лет неявного эволюционного обучения в школе жестких ударов. Кибернетическая структура личности оттачивалась очень большой, очень долгой и очень глубокой встречей с реальностью.
С этой точки зрения единственное, что может придать битам смысл, — это то, что их структуры претерпели так много столкновений с реальностью, что их нельзя больше по-настоящему абстрагировать, они стали неабстрактным продолжением реальности.
Реализм основан на частностях, но мы пока не знаем и можем никогда не узнать частностей индивидуальности с вычислительной точки зрения. Максимум, что мы сегодня можем, — это начать рассказывать истории типа тех, которые иногда нам рассказывают эволюционные биологи.
Со временем данные и проницательность могут сделать историю более конкретной, но на текущий момент мы по меньшей мере способны рассказать правдоподобную историю самих себя в терминах широкомасштабной вычислительной истории природы. Миф, сказка сотворения, может, чтобы дать нам способ думать вычислительно, пока оставаться не настолько подверженным искажениям, привносимым нашими идеями об идеальных компьютерах (т. е. тех компьютерах, которые могут обрабатывать лишь небольшие программы).
Такое изложение сказок есть спекуляция, но спекуляция с определенной целью. Приятным бонусом этого подхода является то, что конкретика имеет тенденцию быть более красочной, чем обобщения, поэтому вместо алгоритмов и гипотетических абстрактных компьютеров мы рассматриваем певчих птиц, изменяющих форму головоногих и метафоры Шекспира.
Глава 13
Рассказ о возможном ходе развития семантики
В январе 2002 года меня пригласили выступить с вступительной речью и лекцией перед Национальной ассоциацией производителей музыкальных инструментов
[21]на их ежегодной выставке. Я продемонстрировал ударный ритм с помощью быстрой смены самых забавных гримас, которые только мог придумать.Компьютер фиксировал выражение моего лица через видеокамеру и генерировал обидные ударные звуки в соответствии с той гримасой, которую он распознавал в каждый момент.
[22](Отбивать ритм с помощью смены выражений лица ново и забавно — думаю, вскоре молодежь возьмет на вооружение этот трюк.)