Вы не хотите летать

— Читать умеют все, чтение и изучение наук здесь ни при чем, я говорю о другом. В технике есть понятия оперативной и долговременной памяти — это лучше всего похоже на нашу двоичную систему. Единицы, у которых упор сделан на долговременную, анализируют факты на основании большей и, немного, интуитивной информации; их решения, как уверяет статистика, глубже и весомее. Мы, нули, воспринимаем данные непосредственно и сразу оперируем ими в нужных целях. В учебе и работе это позволяет выдать результат почти сразу. У единиц все сложнее, они накладывают поступившие знания на созданную в долговременной памяти систему, ищут несоответствия или, наоборот, совпадения, то есть делают все то, что за человека могли бы выполнить алгоритмы потока. Проще говоря, нули живут в информационной сети и зависят от нее; и сейчас, вне потока, мы чувствуем себя рыбами, выброшенными на берег. Единицы воспринимают поток не больше, чем еще один инструмент в ряду многих. Посмотрите на Соню — она нисколько не мучается от того, что выключена из жизни.

— Потому что она из нее не выключена, — сказала Анисья. — А я не могу дождаться момента, когда чип снова заработает, и мир обретет прежние краски.

Ингвар задумчиво кусал губы, Сабрина и Савелий тоже молчали.

— Как вы живете под водой? — наконец, спросил Ингвар.

Соня уже видела, теперь и услышала:

— У нас построены огромные станции, — рассказал Матвей, — целые города под куполами с искусственным климатом. А сейчас на глубинах, где позволяет давление, посажены придуманные Сониным папой дома. Скоро в них переберутся очень многие, и жизнь под водой получит новый толчок, люди обретут новую степень свободы в среде, из которой вышли в далеком прошлом. И при этом останутся людьми, — Матвей обвел себя руками с головы до ног, как бы показывая образец, — без всякой модификации. А когда на Марсе создадут водохранилища, такие дома можно будет выращивать и заселять до решения проблем с атмосферой. Сейчас мне хотелось бы послушать про Марс.

Он умолк, и заговорила Анисья:

— Меня зовут Анисья Буданга-Боброва, я из первого поколения коренных марсиан. Живу в Долмаре, как мы называем Долины Маринера, это самый большой город, хотя столицей почему-то сделали Впадину Эллада. В Элладе, конечно, комфортнее, там даже естественная глубина больше восьми километров, а из жилых ярусов скоростные лифты поднимают по нескольку минут.

— Зачем жить так глубоко? — удивилась Сабрина.

— Города должны быть на глубине, иначе не получить «атмосферный стакан», и человек не сможет дышать. Из-за низкого давления везде, кроме городов, рабочих станций и поселков исследователей, приходится ходить в пневмокостюмах. Долмар уступает Элладе по глубине, но обширнее в несколько раз, а наша стартовая площадка может обслуживать до пяти кораблей сразу!

Ингвар поинтересовался:

— Сколько времени лететь с Земли до Марса и наоборот?

— Рейсовые ходят семьдесят земных суток по параболе или двести шестьдесят по полуэллипсу. Сейчас строятся более скоростные корабли.

— А сколько ты добиралась с андриками на Луну? — спросила Сабрина.

— Несколько минут. Как из города на поверхность.

— Как и я с Земли. — Соня не могла представить, какими технологиями владеют те, кто создал андриков. Чтобы человек достиг такого могущества, нужны еще века и века. Из какого же времени прислали андриков?

— Мои родители работают в порту, занимаются снабжением орбитальной группировки из станций-фабрик, лабораторий и перевалочного порта — для запуска экспедиций к астероидам и Юпитеру. Еще они обслуживают челноки на Ужастики, где добывают редкие металлы.

— Куда? — не понял Ингвар, а Сабрина просто открыла рот, так ничего и не спросив.

— Внутренний спутник Марса, Фобос, и внешний, Деймос, в переводе означают страх и ужас. Ведь Марс — бог войны, не радость же с добротой записать ему в спутники?

Ингвар, до этой минуты напыщенно-важный и высокомерный, посмотрел на нее с разглядывающим прищуром, будто оценивал или примеривался к чему-то.

— У меня вопрос.

— Слушаю.

— Ты везде такая черная?

Матвея подбросило, но Анисья утянула его обратно и заставила успокоиться:

— Человек раньше не видел негроидов, и ему нужно объяснить, что люди бывают разные. Думаю, когда моя мама встретила папу, она могла задать ему тот же вопрос, потому что видела негров только в потоке, а папа был на Марсе первым чернокожим колонистом. — Анисья подняла раскрытые ладони: — Вот, здесь я светлая. И здесь. — Она подняла ногу и помахала в воздухе босой ступней.

— Прикольно. — Ингвар почесал нос. — Когда вернусь, закажу себе чернокожего андрика.

Андрика? «Закажу»?! Соня не успела ничего спросить, Анисья уже продолжала:

— Я учусь на формера…

— Может, фермера? — Сабрине показалось, что рассказчица оговорилась.

Судя по лицам, не только она не знала про такую профессию.