Вы не хотите летать

— Крысы — общественные рабы, которые принадлежат всем, а не кому-то лично. Черные — значит, территория под бандитами, власти получают от них отступные и не вмешиваются. После боев под Владивостоком огромные земли стоят выжженными, из-за химии и радиации нормальные люди туда не суются, и сбором остатков техники и оружия занимаемся мы, падальщики. — Он обернулся к Соне и засмеялся. — Никогда не думал, что понравлюсь светлой. Ты мне тоже нравишься.

Соня почувствовала, что разговор пошел куда-то не туда.

— Разве у вас принято мальчикам ходить в гости к девочкам? — Она вспомнила, как Савелий смущался ее присутствия в своей комнате, а потом прятал под кровать.

— Еще как. Особенно после того, как девочка приходила сама. И это не будет называться «в гости». Мне здесь нравится, и теперь я буду жить здесь.

— А я? — удивилась Соня.

— А куда ты денешься? Ты теперь моя. Больше никого нет, и весь мир — мой.

Его плечи распрямились, подбородок поднялся. Переставшая горбиться фигура у Савелия оказалась мощнее, чем у Матвея. Мышцы вились жгутами и пузырились, стоило им напрячься. На лице появился хищный оскал:

— Я больше не раб. Я свободен. Я могу делать все, что хочу. — Он оглянулся на гиеник, понюхал подмышку и объявил: — Хочу принять душ. Сделай, чтобы эта штука работала, и помой меня.

— Нет.

Глаза Савелия сузились.

— Кажется, ты чего-то не понимаешь, дорогуша. — Он говорил совсем как Ингвар, при этом был намного выше и сильнее. — Придется заняться твоим воспитанием. Принеси мне ремень.

— Нет.

Глядя, как Савелий приближается, а его огромный кулак поднимается в замахе, Соня подумала: надо было принести нож и…

Губы вышептали:

— На помощь!

Часть вечная Горний

Глава заключительная

Родной вид за стеной оставался, к сожалению, виртуальным и не успокаивал. Соня лежала на кровати навзничь, глаза смотрели вверх, в унылое звездное небо без голубой планеты, хотя Земля была где-то там.

Савелия отправили домой. Тоже «ввиду нецелесообразности дальнейшего пребывания». Раб не сумел понять свободы, для него свобода — стать хозяином, другой он не знал и не мог представить. Но ведь это неправильно, так быть не должно! Неужели темные не могут осознать, что у них мозги набекрень? Оказалась же другой Сабрина, хотя вначале ничем из своих не выделялась. Что-то глубокое в душе оказалось важнее наносного. Что сделать, чтобы остальные тоже поняли, ощутили или хотя бы увидели, что можно жить по-другому?

Для этого темных нужно понять. Соня стала вспоминать все, что рассказывали родители и что она сама читала в потоке и узнала здесь.

Девиз темных — «каждый за себя», цель жизни — погоня за деньгами и славой. Темный мир не похож на светлый, хотя еще в прошлом веке оба были одним и тем же. Отношение людей к жизни и друг к другу сказалось на жизни, а жизнь в итоге сказалась на людях. Получилось страшно. Социальный строй — олигархический капитализм в его худшей ипостаси, когда право сильного ничем не ограничено. Космос освоен только околоземный, делается лишь то, что приносит доход или угрожает врагу, а большее считается выбросом денег на ветер. Фундаментальной наукой, нацеленной на изменение жизни в лучшую сторону, заниматься невыгодно, каждый преследует лишь сиюминутные интересы. Продление жизни известно, пусть и небольшое, но доступно исключительно богатым старикам и тем, кто им для чего-нибудь нужен. Слово «экология» выброшено за ненадобностью, моря и реки заражены производственными и канализационными сбросами, химией и радиацией. Понятия добра и зла те же, что в пещерном веке: у меня увели женщин и коров — зло, я увел — добро. Люди разъединены, государства враждуют, а внутри государств каждый в меру сил воюет против каждого по любому насущному или высосанному из пальца поводу. Для простых граждан повсюду поставлены «железные занавесы», чтобы не мечтали о лучшей жизни.