Вы призвали не того... Книга 4. Оскал Тьмы

Больше желающих корчить из себя героев не нашлось и они, тихо обосравшись, скромно уселись в одной из открытых их же ключами камер.

— Что?! — рявкнул я на уставившихся на меня спутниц.

— Андрэ, милый, с тобой все в порядке? — осторожно уточнила Жанна, нервно перебирая подол платья Химэ.

— Нет, блядь, я в неадеквате! — оскалился я, действительно чувствуя какую-то эйфорию и оторванность от реальности.

Как после пары рюмок хорошего полынного абсента.

При этом я прекрасно осознавал, что со мной творится что-то не то, но поделать ничего не мог. Да и не хотел, если честно.

— Проверьте остальные камеры, а я дальше побежал, — бросив ключи от темницы Ваське, я развернулся и неторопливо зашагал по ведущей наверх лестнице.

— Раз, два, три, четыре, пять… Иду я жопы ваши рвать! Если кто не спрячет попку, то получит в нее пробку…

Остановился где-то на середине оказавшейся довольно длинной лестницы.

Темно. Холодно. Мокро.

Пахнет дерьмом и кровью. Причем, по большей части от меня самого.

— Так, Андрюша, успокойся, — пробормотал я, проведя грязной рукой по лицу. — Что-то тебя, гопота ты контуженная, конкретно не туда понесло…

В чем была причина такого неадекватного состояния я примерно догадывался.

Бездна.

Вернее, не сама Старушка, а ее сила, которая так и бурлила, прося выхода. Прося крови, смертей и разрушений.

А еще эти глаза…

— Нужно поскорее найти какой-нибудь светлый арт… — пробормотал я, продолжив подъем. Но уже через пару шагов отпустивший было приход ударил по мозгам с новой силой. — А, к черту! Кажется, сегодня ночью этот клоповник ожидает знатный шухер! Вот только нужно постараться сдержаться и не начать кромсать всех направо-налево…

В конце лестницы обнаружилась распахнутая дверь, за которой была небольшая каморка. Шесть стульев вокруг столика, на котором тусклой блестящей горкой лежали медяки и пара игральных костей. На стене горела масляная лампа. В ее свете в углу желтела куча соломы, игравшая роль кровати. Из каморки вели всего две двери, не считая той, через которую я вошел.

— Маленький мальчик нашел пулемет… — пробормотал я, тыча поочередно пальцем в каждый из выходов. — Больше в деревне никто не живет. Кроме деда Архимеда, у которого была торпеда.

Перст судьбы в виде моего грязного пальца остановился на правой двери.

— А вот хрен вам! — уверенно зашагал к левой, чувствуя как губы сами собой растягиваются в такую лыбу, что аж щеки трещат, а глаза становятся уже, чем у желтолицых любителей резать врагов до пятидесятого колена. — Папкам всем наперекор, краб сжигает вражий кор!

Подойдя к двери, особо не раздумывая, опять выбил ее с пинка. Тяжелая деревяшка с грохотом завалилась внутрь помещения. Причем, судя по отчаянному писку, еще и кого-то придавила. Чтобы проверить данное предположение, встал на эту деревяшку и пару раз подпрыгнул.

Писк перешел в бульканье и хрип.

Точно придавил.

— Сорян, бедненький чувак, конкретно ты попал впросак, — пробормотал я, подпрыгнув еще раз. Просто так. Из вредности.

— Ты, блядь, кто такой?! — отвлек меня от этого удивительно интересного занятия раздавшийся откуда-то спереди вопль.

Подняв голову, я с удивлением огляделся.

Просторное помещение без окон, освещенное все теми же масляными лампами. Судя по антуражу, какой-то притон. Воздух заполняет вонючий сизый дым от самокруток. Десятка три зверских немытых харь, сидящих за грязными столами. На столах глиняные кружки с желтоватой пенной жижей, разное колюще-режущее железо, горки монет, карты, игральные кости, какие-то свитки и куча подобного барахла. Тут и там виднеются тушки полуголых баб самого потасканного вида.

— Буду резать, буду бить, колбасу из вас варить! — громко проскандировал я, доставая гладиусы.

По залу разнесся чей-то безумный смех.

Оглядевшись, я не нашел смеющегося. Только глаза.

— А, точно! — хлопнул себя по лбу. — Это ж я смеялся!

— Чего стоите?! — взвизгнул какой-то лысый, лоснящийся от пота бородатый жиробас, поднимаясь из-за столика. — Кончайте его!

— А вот с тебя и начнем, — улыбнулся я ему.

Толстяк почему-то побледнел и, еще больше покрывшись потом, схватился за сердце.

Приступ что ли? Ну дык, помочь надо человеку! Вдруг у него жена и дети? А сам он на самом деле агент империи благородных рептилоидов под прикрытием?

Оттолкнувшись от двери так, что из-под нее во все стороны брызнула кровь окончательно раздавленного бедолаги, уже через секунду затормозил прямо перед толстяком.

— ААААА! — завопил тот, заваливаясь обратно на широкий стул.

— Ой, сорян, рефлекс, — виновато улыбнулся я ему, вытаскивая клинки из жирного брюха. — Ты там как, жив еще?

Толстяк сделал большие-большие глаза, чем-то похожие на те самые, и пытался собрать обратно вываливающиеся кишки.

— Подожди, подожди, щас помогу! — захлопотал я, отсекая ему руки и засовывая их в разрез на животе. — Вот, так лучше? Что молчишь? Я тут стараюсь, помогаю, а он… Эх, свинья ты неблагодарная.

Сделал шаг в сторону, пропуская летевший в мою голову топор. Лезвие оружия, увлекаемое набранной инерцией, со смачным аппетитным хрустом вошло в голову толстячка.