Вы призвали не того... Книга 6, том 1 (СИ)

А тем временем два других ящеро-тигра уже бросаются на меня с боков. Еще чуть-чуть и эти когти выпотрошат мою тушку, явив собравшимся вокруг «жителям Светлого Города» содержимое человеческого брюха. Но ни один из них не будет блевать или замирать в шоке и ужасе. Они прекрасно знают, что тут происходит. И они пришли именно за этим — за звуком рвущейся под когтями монстров плоти и зрелищем пожираемого заживо собрата.

Копье плавно, но неуловимо быстро порхнуло в моих руках, разворачиваясь поперек туловища. Крепко сжал его посередине древка, жалом в сторону одной твари, и тупым концом — в сторону другой.

Уже прыгнувшие монстры не смогли изменить траекторию. Того, что метил мне в правый бок, можно считать везунчиком — как и первый их собрат, он напоролся на острие и умер мгновенно. А вот второй буквально насадился на тупой конец копья как кусок мяса на шампур. Древко вошло ему точно в рот, разворотило горло и наполовину исчезло в глубине туши.

В этот момент зверь вполне мог дотянуться до меня своими страшными зазубренными когтями. Вот только ему было совершенно не до этого. Тигр извивался и визжал на одной ноте, лупя лапами по земле словно в припадке. Его плоть начала чернеть и выгорать, словно под струей рвущегося изнутри пламени ужасающей температуры.

Он тоже обратился в черный пепел. Но не мгновенно, а секунд за десять. И эти несколько секунд были наполнены страданиями и ужасом души, медленно погружающейся в пучину Бездны.

- ШЕРСТЕБРЮХИ!!! - не успел я перевести дыхание, как снова завизжал тот раздражающий мужик. - ВЫПУСКАЙТЕ ШЕРСТЕБРЮХОВ!!!

Заскрежетали ворота уже на другом конце арены, а задницу неприятно резануло чувством грядущего пиздеца.

Это что же там за северных пушистиков они решили выпустить?

Из открывшегося прохода показались… показалось… показалась… Хрень какая-то.

Больше всего это походило на пыхтящий утюг. Или, скорее, на улитку с кирпичеобразным панцирем. Вот только у улитки не было выставленных вперед здоровенных хитиновых рогов со зловеще-блестящими кромками, да трубок-дыхальцев по всему телу, из которых вырывался зеленоватый парок, однозначно оцененный моей задницей как «не тронь, уебочком станешь».

И пара таких вот рогатых утюгов, взяв весьма неплохую крейсерскую скорость, ломанулись прямиком ко мне, полностью проигнорировав более беззащитную и вкусную добычу.

Ну а я че? Я ниче. Размахнулся и кинул копье.

Черным росчерком просвистев по воздуху, мифическая палка-ковырялка воткнулась в панцирь первой улитки и, погрузившись примерно на ладонь, застряла. И исчезла. А этот не пушистый северный писец как пыхтел в мою сторону, так и продолжает пыхтеть, даже не думая замедляться и уж тем более распадаться на черный пепел.

О чем это говорит?

«Слишком толстый панцирь из мертвой ткани», - задумчиво сообщила Чешуйка. - «Копье просто не достало до живого слоя и не смогло вытянуть душу».

Спасибо, кэп, а то я сам ну нихрена ж не догадаюсь!

-Да [я твой дом труба шатал!]- выдал я улыбку идиота и, призвав Иль-Сафора, прыгнул навстречу ближайшему «утюгу».

Вот и проверим, работают ли способности артефактов, или тоже заблокированы.

Подскочив практически вплотную к странному насекомому, от всей души долбанул сверху вниз по той части твари, которая по моему представлению являлась головой. Удар слегка засветившегося алым меча пришелся шипастым шаром как раз промеж рогов.

В момент касания по ушам чем-то долбануло и слух отрезало. Зрение тоже пострадало — картинка почему-то завертелась вокруг своей оси, словно в какой-то глюкнувшей игрушке. В одном смазанном и перемешанном видении поплывшего куда-то сознания смешались трибуны, перепуганные зверолюды, желтый песок арены и свороченная морда какого-то нигера. Остановилась эта карусель так же резко, как и началась, причем именно на последнем кадре.

- Сорян, чувак, я не нарочно, - пробормотал я, поднимаясь с изломанного тела одного из черномазых арбалетчиков.

Голова продолжала кружиться, уши были заложены, рот заполнял железный привкус крови, а из носа что-то текло до подбородка и капало на землю. Тело беспощадно болело, особенно моя любимая правая рука, которую словно оторвали, использовали по назначению раз двадцать, а потом кое-как пришили на место — она ощущалась совершенно чужой и какой-то грязной.

Впрочем, причина «грязных очучений» выяснилась сразу же, стоило только взглянуть на конечность — руку от локтя до кончиков пальцев покрывала какая-то стремная зеленоватая слизь.

- Бройлер семьсот сорок девять потерпел крушение над островами черных злобных аборигенов, - понес я какую-то чушь, глядя на обступающих меня со всех сторон арбалетчиков и еще не до конца понимая контуженным мозгом где я и как, собственно, сюда попал. - Говорит один из двух выживших членов экипажа. Со мной маленькая лоля со здоровенным светящимся хуем внутри, а против нас толпа злобных черномазых пидаров. Запрашиваю огонь артиллерии по моим координатам.