Вы просили нескромной судьбы? или Русский фатум

Ангельское терпение у ангелов, наконец, закончилось, и популярное слово на три буквы полетело со скоростью солнечного света в нужном направлении.

ОЧИСТИ СПИСОК НЕДАВНИХ СТРАНИЦ

Днем Наташа попала под ливень. «Что-то последнее время я стабильно попадаю под ливень и ночами не сплю», – улыбнулась она, вспомнив, как шла совершенно мокрая и счастливая под струями дождя и такие же люди – мокрые и ошалевшие, наталкивались на нее и извинялись... А ей ни на секунду не хотелось укрыться – ни под козырьком ближайшего подъезда, ни в метро вместе с толпой. Наоборот, сняв кроссовки, она прошлепала целый километр по лужам, меряя их и напевая, как в детстве.

«Неужели мое желание начинает исполняться?» – чутко прислушалась она к себе.

За окном была ночь, сын тихо спал на кушетке у себя в комнате, а муж Наташи храпел, как крестьянин после сенокоса... Наташа даже прибавила звук у телевизора, чтобы послушать ночные новости.

– Наконец-то расшифрована загадочная улыбка Джоконды, или Моны Лизы, – покашливая, сообщил седой трогательный диктор. – Мона Лиза на картине Леонардо была на 83% счастливой, на 9% – испытывающей чувство отвращения, на 6% – полной страха и на 2% – злой». – Диктор комично чихнул, а на Наташу напал приступ смеха. Она ногой ткнула кухонную дверь, и та медленно закрылась. Будить домашних в Наташины планы не входило.

Она снова и снова переживала все перипетии сегодняшнего дня...

Расставшись с Кирой, Наташа по дороге купила слоеную булочку и ела ее почти до самого издательства, отламывая по маленькому кусочку и отправляя в рот. Когда Наташа жевала, она успокаивалась, как все некурящие барышни. В редакции издательства «Павлин» сидели те же мужчины, что и раньше, с длинными волосами, свирепыми лицами и какими-то чрезмерно вытянутыми на вид бледными пальцами, скрюченно ударяющими по клавиатурам компьютеров... За столами высиживали время редакторши в линялых офисных костюмчиках и с помадой в цвет туфель: красная – розовые, золотая – оранжевые, голубая – зеленые с аквамариновыми вставками, с невольным уважением отметила Наташа и незаметно покосилась на свои сиреневые кроссовки на липучках.

– А на каком из Канарских островов в июле и августе не очень жарко? Боюсь на пекло нарваться.

– ... такая писательница – просто ах!

– В смысле – хорошая?

– В смысле – ужасная...

– Позвоните на следующей неделе нашему юристу!

– Да?

– Лучше – после двух.

– Всего самого доброго!

– Хоть бы больше не звонил.

Гул голосов, тихий и настойчивый, остался за спиной, когда Наташа остановилась у обшарпанной двери с прибитой табличкой: «Цугундер, гл. рецензент издательства „Павлин“.

Наташа постучалась и стала ждать, не решаясь войти.

– Ну, кто там еще скребется, как мышь?.. – услышала она через минуту и вошла.

За столом сидел ангельского вида старичок и с понимающей улыбкой смотрел на Наташу.

– Это вы приносили кошмарный опус «Мачо для бодливой козы»? – сердечно поинтересовался он, не сводя с Наташи ясных глаз.

– Да, – согласилась Наташа. – Я вот...

– Не морочьте мне голову... Тупицына, я не ошибся?

Наташа кивнула.

– У меня очень много работы, всего вам доброго! – Цугундер помахал рукой в сторону двери, продолжая улыбаться так же добросердечно. – Научитесь прежде формулировать мысли, во-первых...

Наташа попятилась и аккуратно закрыла дверь, на ее часах было 13.35 – время, которое ей назначил издатель.

– А вы не Тупицына Наталья Андреевна? – Мимо на длинных ногах шло небесное создание, похожее на секретаршу из рекламного ролика.

Сердце у Наташи екнуло, и она кивнула.

– Она самая, Тупицына, – уныло вздохнула Наташа.

– Пойдемте к вашему редактору. Гиви Карлович только что позвонил и распорядился вас найти.

– А его не...

– Не будет около месяца, – подтвердила секретарша. – Но вы оставьте ваши тексты, а завтра мы подготовим договор.

– Скажите, а меня точно будут издавать?.. – недоверчиво поинтересовалась Наташа.

– Точней не бывает, Наталья Андреевна! – смерила ее глазами секретарша. – Хотя – у Гиви Карловича семь пятниц на неделе, но раз он сказал... Вы ведь не москвичка? – внезапно улыбнулась она, останавливаясь у дверей редакции.

– Семь – это лучше, чем восемь. Я из Таганрога. – Наташа вздохнула.

– Вот ваш редактор, – секретарша кивнула на самого бледного и всклокоченного, – Борис Николаевич...

– Нужели Ельцин? – нервно пошутила Наташа.

– Хе-хе... – «Ельцин» строго смотрел на Наташу. – Всего лишь Коземаслов, а вы, как я понимаю, Островская?..

– Почти, – кивнула Наташа. – Скоро буду...

Через час она покинула издательство... Рядом, через дорогу, шла большая железнодорожная ветка, Наташа проводила глазами синий поезд дальнего следования и направилась домой – как раз начинался мелкий дождь. На душе было легко, и, когда с неба хлынуло, Наташа разулась, и если бы в эти минуты у нее выросли крылья – полетела бы.

– Наташка, опять без зонта?.. – Из окна первого этажа высунулась бабушка Моркокина. – Хочешь, подарю тебе?

– На Новый год, – согласилась Наташа. – Пока не надо.

– У тебя все в порядке? – Бабка Рая вздохнула. – Сияешь чего?