Вы просили нескромной судьбы? или Русский фатум

– Акрополь был когда-то ультрамодным зданием, – проворчала она, щуря миндалевидные глаза под очками, – и если по-другому взглянуть на время и эту церкву перед домом... Внезапно Регина замолчала. Она увидела, что на пологой крыше храма сидит какой-то... – Мужик с крыльями! – воскликнула Регина Ростиславовна, всплеснув руками и призывая в свидетели кота.

Кот посмотрел и отвернулся. Дети в пижамах, как у привидений, предположил он, мяукнув.

– Этого не может быть! – выдохнула Майкопская. – Хотя, тут бабушка надвое сказала...

Она снова посмотрела на крышу. Но никого не увидела.

«На крыше пусто, как и в хлебнице у меня», – вздохнула Регина Ростиславовна, намерившаяся открыть банку шпротов и съесть бутерброд-другой с чаем.

– Еще успею в магазин, – глянула на часы Майкопская и прислушалась – где-то громыхал хеви-метал, а из окна пахло дождем. – Пожалуй, успею, – неуверенно повторила она и взглянула на кота.

Обычно, если затевался сильный ливень, кот чувствовал его приближение заранее и начинал искать в квартире убежище. В этот раз вислоухий спокойно лежал на подоконнике, и ветерок трепал его шерстку.

Регина Ростиславовна накинула плащ, нанизала на пальцы все восемнадцать своих перстней, метнула кошелек в сумку и помчалась вниз по лестнице, забыв захлопнуть дверь.

– Успею в магазин, что же, до утра голодать?

С ворчанием пробежав темный подъездный холл, Майкопская выскочила на улицу. Со стороны, несмотря на ужасную спешку, она смахивала, ни много ни мало, на законную супругу Жириновского, то есть выглядела для своих лет великолепно. Навстречу ей из магазина шагал пятидесятилетний сосед-изобретатель с четвертого этажа – розовощеко-пухлый здоровяк с голубыми глазами. Про таких обычно судачат, мол, «вечный ребеночек». У Регины Ростиславовны с соседом был вялотекущий роман (около десяти лет).

– Рег-гиночка, – поймал руками Майкопскую сосед. – Вот, з-завела к-котика и п-перестала м-м-меня л-л-любить! – и закружил Регину Ростиславовну на месте. – А у т-тебя в-в-вишневая п-п-помада?..

Майкопская вспомнила про мимолетную страсть, случившуюся у них около двух раз, и передернулась, впрочем, никак этого не обнаружив. Напротив, улыбнулась.

Аккуратно высвободившись, она вздохнула как можно приветливее и спросила, кивнув в сторону магазина:

– Хлеб остался?

– В-в-видел, б-б-был, – ответил сосед. – С-с-сегодня утром под окном у м-м-меня кто-то орал. И никак не хотел уходить, Рег-гиночка! – пожаловался он. – Не в-в-выспался...

– И у меня, – улыбнулась Майкопская и помахала рукой. – Хлеба куплю, пока магазин не закрылся.

– Я т-т-тебя п-п-подожду, – пообещал сосед-изобретатель, мимолетно взглянув на небо. – В п-п-подъезде...

Регина Ростиславовна чертыхнулась.

– А я разборчивая невеста? – изумленно одернула она себя, набирая полную корзинку булок «люкс», халвы и орешков. – Ну уж нет, только не со мной! – фыркнула Майкопская, вспомнив детали прошлогодней мимолетной страсти с соседом-изобретателем. – Он явно не в моем вкусе... З-з-заикается в самый интересный момент, тьфу!

Когда Майкопская вышла из магазина, дождь уже лил, да такой, что лужи пузырились, как будто их грели, и Регина Ростиславовна припустила со всех ног к своему подъезду.

– Не успела посуху-то. – Регина Ростиславовна внезапно увидела перед собой грязные стекла и открытую лоджию квартиры на первом этаже, там жил невразумительный человек, с течением времени превратившийся в алкоголика. – А ведь у него когда-то был хороший разворот плеч! – вздохнула Майкопская и даже споткнулась.

Соседа-изобретателя внизу в холле не было, горела лишь тусклая лампочка сбоку от почтовых ящиков, туда-то и направилась Регина Ростиславовна, проверить наличие квитанций из ЖЭКа в своем почтовом ящике, который не закрывался уже несколько лет.

– Ох! Ох... – простонало подъездное эхо, и Майкопская от неожиданности подпрыгнула на месте.

Она не видела абсолютно никого, кто мог бы издавать эти жалобные звуки в подъезде.

Регина Ростиславовна за какой-то миг выгребла из своего ящика все до одной бумаженции и отпрыгнула к лестнице, чтоб домчаться на свой пятый этаж, не вникая во все подробности ночной подъездной жизни. Тем временем стоны прекратились, и у батареи парового отопления послышался чахлый кашель.

– Кто здесь? – шепотом спросила Майкопская и, повторив громче: – Кто здесь? – осторожно заглянула за угол.

У батареи сидел и жалобно стонал какой-то человек. Вдобавок он плакал, всхлипывая, как ребенок. У Майкопской сразу опустились руки, она присмотрелась.

– Вас не ограбили?.. – на всякий случай сострадательно поинтересовалась она.

– Я... сам упал, – не стал отпираться человек. – Щас до квартиры буду доползать. – И, подтянувшись на руках, и вправду пополз, продолжая на ходу всхлипывать.

На том месте, с которого он сполз, осталась характерная лужа с нехорошим амбре.

– До какой квартиры? – пробормотала Майкопская, спотыкаясь за ним с двумя сумками.

– До своей, – вздохнул человек, жалобно глянув на нее с полу. – Я в тринадцатой живу.