"Вы просто не знаете, куда смотреть". Часть первая: "Бармен и его Швабра"

— Однажды я понял, что не смогу выйти на смену. Дело к ночи, а я пьян настолько, что охрана не пустит меня в цех. Спьяну мне показалась хорошей идея выпить кофе. Взбодриться и прийти в себя. Я вломился в кафе через заднюю дверь, но оно уже было закрыто и хозяйка, ругаясь, выставила меня обратно на улицу. Я побрёл, будучи в полном отчаянии — не из-за того, что меня уволят, чёрт бы с ним, а из-за того, во что я превратился из-за собственной слабости. И вот чудо, я увидел, что бар открыт! Горит свет, играет музыка, сидят люди…

— Этот бар?

— Да, этот самый. Только бармен, конечно, был другой. Я хотел попросить у него кофе, но он, ничего не спрашивая, налил мне водки. Я машинально выпил, и, внезапно, почувствовал себя лучше. В расстроенных чувствах рассказал ему, в какую задницу встрял, каким говном стал, и как мне от всего этого хреново. Он налил мне ещё и сказал: «Всё яд, и всё лекарство». Я трезвел с каждой рюмкой. Так и досидел до закрытия, когда бармен попросил меня отвести домой мужа хозяйки кафе. Я отвёл, сдал на руки тело, вышел, пошёл на работу — совершенно трезвым. На следующий день проснулся пьяным, побрёл к бару спросить, как так вышло, но бар снова был закрыт. И больше не открывался, пока не приехал ты. С тех пор у меня, как ты выразился, «уникальный метаболизм», но к самогонщикам я ни ногой. Вот такая история, Роберт. Теперь ты можешь посмеяться и сказать, что я сошёл с ума, пропил мозги и прочее, что говорят обычно в таких случаях.

— Бывает, — сказал я просто.

— Может быть, тот бар, в котором ты, якобы, выпивал в день приезда, был тот же самый! Загадочный пропадающий бар! Это как в старых сказках, где в городе загадочная лавочка, зайдя в которую можно купить что-то очень волшебное, но когда приходишь туда на следующий день, то её уже нет… Слышал такие истории?

— Слышал, — кивнул я. — В детстве я мечтал такую найти. Но, повзрослев, понял, что ни одна из тех историй не закончилась хорошо. Товары из таких лавочек не идут людям впрок.

— Значит, сейчас ты бы в её дверь не вошёл?

— Нет, — ответил я кратко.

— Почему?

— В такую дверь можно войти только раз. Ещё рюмку, на посошок? А то пора закрываться.

— Нет, я уже достаточно трезв. Пойду. Спасибо, ты даже не представляешь, как я тебе благодарен.

— Полночь, — сердитым вороном каркнула Швабра. — Мой рабочий день кончился. Убери это, чтобы я могла протереть стол.

Она показала на спящего мужа Мадам Пирожок. Заебисьман уже ушёл, и мы остались втроём.

— Пошли, — я бесцеремонно вздёрнул себе на плечо тело. — Пора. Жена ждёт.

— Закрой потом бар, — сказал я Швабре.

— Ну да, а то же никогда не закрываю! Вот каждый раз надо сказать, да? Я что, тупая, по-твоему?

Швабра есть Швабра.

***

— Возвращаю вашего супруга, — сказал я, передавая тело с рук на руки.

— Ой, спасибо, Роберт, что бы я без вас делала! — поблагодарила Мадам Пирожок. — Выпейте коктейль, перекусите пирогом, я вам оставила в витрине. Сейчас сгружу его в кровать и приду.

Я успел слопать свой кусок и почти допил стакан молочного с клубникой, когда она вернулась. В домашнем халате, шлёпанцах, с распущенными волосами и без косметики женщина выглядит заметно старше. Сколько ей? Явно за пятьдесят.

— Давайте ваши заказы, — она погрузилась в бумаги, отмечая что-то в пухлой засаленной тетрадке.

— Можно не вполне деликатный вопрос? — спросил я.

— Задавайте, Роберт, — она подняла голову от записей и посмотрела на меня поверх очков. Усталое лицо, тени под глазами, мимические морщинки, седина в корнях волос.

— Ваш муж… Наверняка с этим можно что-то сделать.

— Да, это тяжёлая ноша, вы правы. Но, поверьте, не самое плохое, что случается с людьми. Утром он проснётся и примется за работу. У нас мотель, кафе, склад. Работы много. Да, я теряю его каждый вечер, но, поверьте, альтернатива хуже. Видите ли, вам кажется, что его болезнь — алкоголь, но это не так. Алкоголь — его лекарство. Вредное, как химиотерапия от рака. Но выбора у нас нет.

— Простите, я не знал.

— Конечно, не знали, — она улыбнулась своей доброй улыбкой, и мне подумалось, что в молодости Мадам Пирожок была, наверное, очень мила. — Откуда бы вам.

— А дети? У вас есть дети?

— Уже семнадцать лет как нет, — женщина резко погрустнела. — Но это всё ещё не та тема, которую я хочу обсуждать.

— Ещё раз извините меня, — сказал я. — Не знаю, что на меня нашло. У меня нет привычки лезть в чужую жизнь.

— Я знаю. Я не в обиде. Ах, да, чуть не забыла! — она просветлела лицом. — Механик же вернул вашу машину!

— Долго же он возился.

— Сейчас, сейчас, где же это было… — она рылась в бумагах. — Вот, возьмите.