Вы способны улыбнуться незнакомой собаке?

В больнице, к счастью, было целых три единицы свободного медперсонала женского пола. Они чуть ли не с радостью бросились к Славе: наконец-то есть кого спасти!

Славу довели до кабинета, усадили на стул. Он тут же потерял сознание. Но это уже не было так страшно. Рядом были врачи, которые с помощью, очевидно, нашатыря сразу же привели его в чувство. Передав им Славу и ответив на какие-то вопросы, Лена вышла из кабинета и обессиленно прислонилась к стене. Парень, привезший их (Лена теперь рассмотрела: он был круглолиц, румян и черноглаз), топтался около двери. Лена полезла в сумку за деньгами, которых, признаться, у нее было очень мало. Он отшатнулся: да вы что! Повиснув у него на шее, Лена наконец заплакала.

Потом была «скорая помощь», мчащаяся с сиреной в город, приемный покой БСП, снова рассказ о том, что произошло.

На каталке Славу повезли в операционную, Лена еле поспевала рядом, держа его за руку. А он все пытался сообразить, как же лучше сообщить маме. Паниковал, что останется без руки.

Лене хотелось, чтобы он вел себя помужественнее, чтобы подбодрил ее, успокоил. Но успокаивать и говорить что-то бодрое приходилось ей: у Славы была тихая истерика.

Перед операционной Лена помогла медбрату снять со Славы бурые и жесткие от высыхающей крови джинсы и рубашку — все это она с трудом свернула и сложила в пакет. И осталась под дверью ждать. Было шесть часов вечера. Надо было позвонить маме. Своей. А потом уже придумать, как быть с мамой Славы. Придется ведь, наверное, идти к ней, надо же какую-нибудь одежду ему принести. Но сейчас — только ждать. Хирург в приемном покое сказал, что травма очень серьезная. Как пройдет операция? Каковы будут последствия? И все-таки самое страшное было позади. Лена снова и снова прокручивала в памяти все, что случилось на поляне. Как это случилось. И никак не могла взять в толк: почему получилось все именно так? Ведь было так хорошо. И могло бы продолжаться, если бы не эта проклятая бутылка. Но ведь все и всегда так поступают, если нет под рукой штопора. Кто бы мог подумать… Ну почему? Почему так все получилось?

Но главное, чего никак не могла и не хотела понять Лена, — это то, как хрупка человеческая жизнь, как непредсказуема каждая ее секунда, какая тоненькая ниточка соединяет жизнь и смерть. Какая тоненькая ниточка. И ничего ни от кого не зависит. Ничего ни от кого! Болезнь, война, катастрофа — страшно, но понятно. А вот такая, совершенно дикая, случайность — как ее осознать, как объяснить? Как предотвратить? И можно ли предотвратить? Если нельзя, значит — судьба? От которой не уйдешь. Хорошо, допустим. А помощь — фантастическая, просто ниоткуда? Это что? Ведь если бы… Там же не было никого. Никого! И вдруг — старики. И вдруг — парень с машиной. Это ведь тоже судьба, которая, как любила повторять баба Зоя, «и подстережет, и убережет». Ни обмануть, ни уйти нельзя. Подстережет. И спасет, если нужно? Нужно кому? И зачем тогда то, что предшествовало спасению? Что это? Предупреждение?

Лена извелась в поисках ответов на все эти мучительные вопросы, которые ответов и не предполагают. Что мы можем знать? Ничего. Жизнь — цепь случайностей. Так однажды сказал Слава. Да, именно так он сказал. А Лена горячилась и доказывала, что все дело в судьбе. Что то, что нам кажется случайностью, где-то кем-то определено таким образом, чтобы подвести к тому, что в конечном итоге должно получиться. Слава удивлялся нематериалистическим взглядам своей собеседницы и периодически возвращался к этому, подшучивая над Леной: «А вы, Леночка, говорите, судьба…»

— Ну, Леночка, убедились, что все в этой жизни определяет его величество случай? — этим вопросом встретил Слава Лену на следующий день, когда она рано утром вошла в палату буквально на цыпочках, боясь побеспокоить Славиных сопалатников, с которыми вчера уже успела познакомиться. В том, что Слава уже не спит, она почему-то не сомневалась.

— Слава Богу, вы уже в состоянии спорить, вчера дела обстояли гораздо хуже, — обрадовалась Лена, забыв почему-то, как и Сорокин, поздороваться.

— Да и сегодня все скверно, — махнул здоровой рукой Слава.

— Нет, так не надо, — заволновалась Лена, присаживаясь на краешек его кровати, стоящей у окна.

— Что не надо, Лена? Что не надо? Надо правде смотреть в глаза. Вот я и говорю… Не судьба, а цепь случайностей определяет нашу жизнь. Не приди я тогда к Денисову…

Лена грустно усмехнулась:

— Я поняла, Слава. Не было бы знакомства со мной — не было бы поездки в лес. Не было бы поездки — и рука была бы цела.

— Да, Леночка! Да! Именно так. И вы сами прекрасно это понимаете.