Вы удивительная, Госпожа (СИ)

– Славно-славно. – устало произнесла фея. – Отдыхайте и готовьтесь ко сну, наконец-то наше путешествие окончено. А я, пожалуй, прогуляюсь. – обратилась колдунья к слегка замученным тёмным эльфам.

Кто-то кивнул, другие просто ответили: “Да”, Борра же решил последовать за феями вместе с Малефисентой, но та преградила ему дорогу рукой.

– Я ненадолго, подожди здесь.

– Ла-а-адно. – послушался эльф и нехотя поплелся в сторону, за что чуть позже получил улыбку в награду. А феи вместе с главой тёмных эльфов отправились в самую глубь леса.

– Где Диаваль, почему он не встретил нас?

– Мы приведём Вас к нему, пожалуйста, подождите ещё немного. – тихо ответила Нотграсс.

Внутри Малефисенты вновь что-то начало трепетать, она слегка заволновалась. Почему они идут в таком направлении, разве дальше не поляна с гробоцветами? Почему она должна прийти к слуге, а не он к ней? Почему её сердце замирает на каждом вздохе, на каждом шаге, при каждом взмахе ресниц?

Она получила ответ сразу на три вопроса, после короткой острой фразы: “Мы пришли.” Не успела она очнуться, как заметила, что перед ней красным огнём вспыхнули роковые цветы. Те самые покойные растения, хронящие в себе слёзы, горечь утраты и застывший в сердцах крик. Ужасные, пугающие цветы искрящимся пожарищем окружали её, забирая её тревогу, чувства и часть души и оставляя пустототу, что нельзя заполнить ничем, никем и никогда.

– Почему мы здесь? – раздражённо спросила Малефисента.

В ответ гробовое молчание. Даже вдохи и выдохи фей слились с этой монотонной тишиной.

– Я... Я спрашиваю, почему мы здесь?! – ещё суровее и холоднее спросила тёмная фея.

– Нам очень жаль, но Диаваль погиб, защищая Болота. Простите, мы его не уберегли.

Малефисента медленно опустила голову, внимательно глядя на одинокий цветок.

– Он спас очень многих и доказал, как и хотел, что он не просто ворон...

– Он никогда не был просто вороном. – перебила глава тёмных эльфов звонкий и тонкий голосок маленькой феи своим напряжённым, гневным шёпотом. – Он никогда не был для меня обычной птицей. – на фоне кровавых губ мелькнул контрастный, лунный грозный и в тоже время отстраненный оскал. – Я же поставила защиту от магии, она должна была сберечь и от физических травм... – глядя на свои руки и золотую магию, что обвивала кисти, продолжила она. – Как... Что он такого в конце концов сделал, что погиб?! – прикрикнула чуть не навзрыд фея.

– Он в одиночку остановил около нескольких тысяч вампиров. Мы пытались ему помочь, но кто же знал, что он спасёт всех, такой ценой. – продолжила Нотграсс.

– Он не спас всех... Он не спас себя! Где был Филипп? Это была его битва, битва с его королевством, почему мой Диаваль погиб?! – фея остановилась на миг, чтобы перевести дыхание. – Кто ему позволял своевольничать, этому глупому ворону! Кто?! – руки феи покрылись зелёным пламенем. – Сколько, сколько ещё наших жителей участвовало? Сколько погибло...

– Нам тоже грозила опасность, они могли бы разгромить королевство и добраться до нас. – чуть дрожа, ответила Флиттл.

– Шестнадцать, остальных, благодаря Диавалю, мы успели исцелить.

– В войсках принца погибло около пяти тысяч... – сказала после Филсвит Нотграсс.

– Уходите... – отрешённо приказала владычица тьмы.

Маленькие феи потихоньку скрылись в лесной чаще. Им не хотелось оставлять Масефисенту одну в таком состоянии, ведь кто знает, что она могла сотворить, но это было лучшее, что они могли сделать, да и самое безопасное для них.

Фея медленно села, она молчала, а вот её душа продолжала кричать, заставляя сгибаться от дикой боли в сердце, где-то в самой его глубине, где находилось все самое дорогое для Малефисенты. Она будто сгорала изнутри, будто чувствала всё то, что её ворон перед смертью. Руки, обвивающие её спину, дрожали и были готовы сломать ребра могущественного тёмного эльфа, в них было слишком много силы сейчас, той силы, которую питает отчаяние. Её крылья небрежно опустились на сырую зелёную, молодую траву. Эта боль была ей знакома, но она была ещё сильнее от чувства вины, схожим с тем, что она испытала при виде спящей вечным сном Авроры. Нет, это не те же чувства, которые она испытала, видя итоги старого проклятия, эти чувства вспыхнули в ней ещё раньше. Когда её предал самый близкий человек, когда она...

– Госпожа... – послышался голос позади. Она обернулась и стала всматриваться в ночную пустоту.

– Что же ты наделал, глупая птица. – обратилась она мысленно к нему.

– Вы удивительная, Госпожа! – сказал на широкой, нелепой искренней улыбке Диаваль, чуть краснея, как солнце на рассвете. – Давно хотел сказать, да боялся схлопотать от Вас за такие вольности. Ну знаете, жуком бегать потом не хотелось. – с лёгким, привычным возмущением и распущенностью продолжил он.

Ворон был настоящим, живым, будто это не просто образ, не фантазия или запечатанное послание.

– Опять заболтался, да? – подняв бровь, виновато-неловко, но с забавной серьёзностью обратился он к Малефисенте, та невольно слегка улыбнулась.