Выбери себе смерть

– Кто это? – бросились наверх сразу несколько сотрудников. Там с простреленным виском лежал генерал Л. Потеря чести, которой он так боялся, состоялась, и он покончил счеты с жизнью.

– Застрелился! – крикнул один из сотрудников ФСК.

– Дурак, – поморщился президент банка «М». – Я могу быть свободным? – холодно спросил он Нефедова.

Тот, отвернувшись, кивнул, стараясь не смотреть в глаза Колчину.

Президент банка, собрав какие-то документы, вышел из комнаты решительным шагом.

– Он депутат Государственной Думы, – пожал плечами Нефедов. – Формально он прав. Мы не имеем права его задерживать.

– Но он главное лицо, организатор! – взорвался Колчин. – Через него идут все связи к московскому правительству.

– Кончаем дискуссию, – твердо прервал его Нефедов, – будем действовать только по закону.

Миронов встал, попытался улыбнуться, но улыбка получилась какая-то жалкая.

– Я арестован? – спросил он.

– Да, – строго ответил Колчин, – вы арестованы, генерал Миронов. А кто вы такой? – обратился он к третьему из хозяев этой комнаты.

Тот показал свое удостоверение.

– Из МВД, – кивнул Нефедов, – я так и думал. Замена Юркову. Он человек министра. Арестуйте его.

Когда обоих арестованных увели, Колчин спросил:

– А где тот самый незнакомец, который приехал сюда на трех машинах с такой охраной?

– Разве его не нашли? – удивился Нефедов.

– Не знаю, – растерялся Колчин.

Но неизвестного так и не нашли.

ГЛАВА 25

Они сидели друг против друга в старом вагоне, стоявшем в тупике Курского вокзала. Фогельсон тихим голосом рассказывал обо всем.

– С самого начала я подозревал Миронова. Он слишком суетился, слишком подставлялся. Эта глупая скандальная история в Минске прогремела на весь мир, а ему все до лампочки. В общем, сорвалось. А жаль. Могла бы хорошая «революция» получиться. – Он сказал «эволюция».

– У тех тоже сорвалось, – заметил Дронго.

– Не скажи, – возразил Фогельсон. – Президента банка они арестовать не смогут и мэра города тоже. Так что те сумели частично сохранить свои ряды. А у нас сорвалось.

– Что думаешь делать? – После пережитого они были на «ты».

– Придумаю что-нибудь, – улыбнулся Марк Абрамович, – я ведь в группе «Рай» был аналитиком, все разрабатывал. Командир наш Лукахин больше стрелял, чем думал. А меня командиром было делать нельзя. Сам понимаешь – пятая графа.

За окном зажегся свет.

– Ребят твоих я отпустил, сказал, что это ты добился их освобождения, – продолжал Фогельсон, – так что деньги с Давида получи. Они твои, честно заработанные. А с Арчилом помирись – чего тебе еще в Москве врагов наживать? К себе когда вернешься?

– Прямо сегодня. Надоело здесь у вас. Политика, мафия, разведка. У нас хоть и война идет, но поспокойнее.

– Верно. Всегда мечтал побывать в вашем городе. Везде был, а у вас не был. Жалко.

– Может, поедешь? – несмело предложил Дронго.

– С ума сошел? Кто меня выпустит? Сейчас ищут по всей Москве. И сразу пристрелят как бешеного пса, никто даже разговаривать не будет. Знаешь, какой я секретоноситель… А Колчин молодец. Это следователь наш, честный такой, порядочный. Он все-таки своего добился. А за друга твоего Манучара извини меня.

– У меня еще долги есть в Москве. Вернуть нужно, – развел руками Дронго. – Пойду я.

– Будь здоров. Жаль, мы не работали с тобой вместе. Хороший ты профессионал, парень.

– Это я только вид делаю. – Он пожал руку Фогельсону. Ладонь была сухой и сильной.

Дронго вышел из вагона и зашагал по направлению к вокзалу. Он старался не оборачиваться.

А Фогельсон остался один, привычным движением пригладил бородку, расстегнул жилет. Закрыл глаза, словно вспоминая всю свою жизнь. Он впервые пожалел, что не женился. Осмотрелся вокруг. Затем быстрым движением вставил пистолет себе в рот.

«Выбери себе смерть», – мелькнула последняя мысль.

Раздался выстрел.

В этот момент к генералу Лукошину зашел посетитель. Он сразу узнал своего учителя.

– Явился, – недобро улыбаясь, сказал генерал. – Ведь всегда знал, что именно ты придешь ко мне.

Старик грузно опустился в кресло, посмотрел в глаза генералу.

– Молодой ты для этой должности, генерал, глупый. Учил я тебя, учил, да, видно, плохо учил.

Генерал промолчал. Он собрал бумаги со стола, сложил их в ящик.

– По мою душу пришел? – спросил он наконец.

Старик молчал.

– Знаешь ведь, – наконец сказал он, – выбери себе смерть. А я подсоблю.

– Порошок тот у тебя? – спросил генерал.

– Конечно. Ты ведь крови никогда не любил. И потом, семья, дети… А от инфаркта умереть почетно.

– Хватит болтать, давай порошок, – протянул руку генерал.

Старик передал ему маленький пакетик, встал, вытер нос и заспешил к дверям.

– А если сбегу, Матвей Николаевич, – усмехнулся генерал, – не боишься?

– Никуда ты не сбежишь, милый мой. Некуда. Да и самому хуже будет. Ты ведь не такой дурак. А так пенсию жене сохранят, детишки отцом гордиться будут.

– Уходи! – взорвался генерал.

После ухода старика он долго сидел один. Затем позвонил жене.

– Тебя ждать к ужину? – спросила она.

– Нет, – резко ответил он, – сердце что-то болит сильно. Поеду в нашу поликлинику.

– Сердце? – удивилась жена. – У тебя же никогда не болело!