Выбираю любовь

Рейберн приказал шоферу ехать на Куин-Эннс-гейт. Когда экипаж остановился у его дома, он торопливо вышел, приказав шоферу ждать.

В доме молодой человек пробыл всего десять минут, а вернувшись, попросил отвезти его на Белгрейв-сквер.

— Ее светлость переодевается к обеду, — объявил дворецкий, впустив в дом Рейберна.

— В таком случае попросите ее немедленно спуститься ко мне, Хьюз, — распорядился тот.

Резкость, с которой были произнесены эти слова, заставила дворецкого удивленно взглянуть на Лайла.

Все слуги леди Давенпорт, разумеется, хорошо знали Рейберна и единодушно считали его вежливым и приятным молодым человеком, прислуживать которому — одно удовольствие.

Рейберн тем временем поднялся в гостиную.

В отличие от Виолы, он не обратил внимания на удушливый запах экзотических духов и лилий, царивший в доме, так как слишком к нему привык. Элоиза Давенпорт, как правило, окружала себя подобной атмосферой.

Подойдя к окну, он принялся смотреть на улицу.

Через некоторое время в комнату вошла хозяйка дома, одетая в одно их тех длинных и бесформенных прозрачных одеяний, в которых она обычно принимала Рейберна у себя в будуаре.

Услышав ее шаги, он обернулся.

Свет в гостиной был слегка приглушен, но даже его оказалось достаточно, чтобы роскошные светло-каштановые волосы Элоизы заискрились, словно огненные, а в ее зеленых глазах появился чувственный блеск.

— Рейберн! Какой приятный сюрприз! — воскликнула она.

— Ничего приятного я в этом не вижу, — отрезал он и подошел вплотную к своей прежней любовнице.

Они стояли и молча смотрели друг на друга. Наконец Рейберн проговорил суровым тоном, глядя ей прямо в глаза:

— Как ты могла совершить такой мерзкий поступок?

— Ты это заслужил, дорогой!

— Я — возможно, — нехотя согласился он, — но ведь ты прекрасно знала, что это заденет не только меня одного!

— Неужели ты всерьез полагаешь, Рейберн, что меня интересует судьба этой наивной простушки, с которой ты якобы помолвлен? — сердито осведомилась Элоиза Давенпорт.

— С которой я и в самом деле помолвлен, — невозмутимо поправил ее Рейберн.

Пока она будет сидеть в тюрьме — «а это займет по крайней мере несколько месяцев, — мы могли бы недурно провести время вдвоем, — цинично продолжала леди Давенпорт. — Тебе ведь будет так одиноко без твоей юной очаровательной невесты… А разве кто-нибудь сумеет тебя утешить лучше, чем я?

— Ты часто давала мне понять, что умеешь мстить, — задумчиво произнес Рейберн, — но, по правде говоря, я не очень этому верил…

— Теперь тебе придется поверить! — отрезала Элоиза. — Газеты и так не слишком лестно отзываются о внешней политике, проводимой твоим министерством, а уж этот скандал они раздуют непременно и сделают это с удовольствием! Боюсь, дорогой, что тебе придется уйти в отставку…

— Не сомневаюсь и готов сделать это, если дело дойдет до суда. — Самообладание ни на мгновение не покидало Рейберна.

— Я собираюсь завтра выступить на нем свидетелем, — сладко улыбаясь, пропела леди Давенпорт. — Я так и заявила об этом полицейским!

Ее улыбка приобрела зловещий, торжествующий оттенок.

— Перед уходом ты непременно должен заглянуть в маленькую гостиную, Рейберн. Она в ужасном состоянии — ковер почти сгорел, так что мне, видимо, придется купить новый. А уж про многочисленные суфражистские воззвания, разбросанные по всему полу, я даже не говорю!..

Элоиза прекрасно играла свою роль. Впрочем, Рейберн никогда и не сомневался, что в ней пропадает великая актриса.

— Охотно верю тебе на слово, — насмешливо отозвался Рейберн. — Итак, ты намерена завтра предстать перед судом в качестве лжесвидетельницы?

— А ты сам? Вспомни — ты тысячу раз клялся мне в любви, а теперь все это забыто… Значит, ты тоже клятвопреступник! — не осталась в долгу леди Давенпорт.

— Насчет тысячи раз ты, пожалуй, преувеличиваешь, — с сомнением в голосе произнес Рейберн. — Впрочем, зачем вспоминать прошлое? В нем имеет значение лишь один эпизод…

— Интересно, какой? — с любопытством спросила леди Давенпорт.

Она держалась с вызывающим высокомерием. Казалось, эта красивая женщина, которая сейчас так яростно спорила с Рейберном, не сомневалась в действии своих чар и верила, что огонь любви, когда-то сжигавший их обоих, еще не угас.

Не могла же она знать, что ее восхитительное тело больше не в силах его соблазнить, а чувственные губы уже не влекут к поцелуям.

Элоиза Давенпорт была слишком самонадеянна. Ей и в голову не могло прийти, что в этот момент Рейберн испытывает к ней лишь одно чувство — ненависть, причем такую сильную, какой не вызывало у него дотоле ни одна женщина.

Он извлек из кармана листок бумаги и обратился к Элоизе со следующими словами:

— Должен предупредить тебя — если ты всерьез намерена завтра на суде обвинить Виолу, она, разумеется, отвергнет все твои обвинения как ложные, а я в доказательство предъявлю суду вот это послание.

— Что это такое?

Рейберн протянул ей бумагу.

— Это копия письма, которое ты написала мне около трех месяцев назад, после нашего пребывания в Бленхеймском дворце. Оно касается княгини Пававенской. Прочти!