Выбираю тебя

– Сделай так, чтобы было возможно! – бросаю я. – Ты же всемогущий Ди Анджело.

– Вряд ли мое могущество распространяется на российскую правоохранительную систему, – иронично приподняв бровь, тянет Алекс.

– Пожалуйста, – прошу я и вдруг с изумлением осознаю, что по моим щекам начинают течь слезы. – Я просто хочу поговорить с ним.

Лицо Алекса меняется. Оно становится еще более суровым и отстраненным.

– Ничего обещать я не могу.

Я киваю и тыльной стороной ладони вытираю щеки.

– Для меня будет достаточно, если ты постараешься, – говорю я. – А теперь я поеду.

– Поедешь, когда успокоишься, не раньше. Я сварил кофе, но тебе, наверное, лучше заварю чай.

– Если у тебя есть молоко, я выпью кофе.

Александр кивает и вновь возвращается к холодильнику.

– Садись, – кивает он в сторону стула.

Я делаю так, как он говорит. Через минуту на столе передо мной появляется чашка кофе с молоком и сэндвич с сыром и помидорами.

Медленно откусив кусочек, я поднимаю глаза на Алекса.

– Почему ты так его ненавидишь? – спрашиваю я. – Должна быть веская причина.

– Поверь мне, причина достаточно веская, – туманно отвечает он.

– Скажи мне.

– Об этом тебе должны были рассказать твои родители. Или сам Кирилл.

– Но их нет, а ты здесь, – произношу я, даже не пытаясь спрятать свою боль. – Я так устала от того, что от меня постоянно все скрывают. Я не ребенок.

Алекс вздыхает и медленно пьет кофе. Я почти уверена, что он ничего мне не расскажет, как вдруг он прочищает горло и говорит:

– У меня была сестра. Кузина. Ты, наверное, не помнишь ее, потому что видела ее лишь однажды.

– И что с того? У меня тоже есть двоюродная сестра.

– У тебя есть, а у меня была, – возражает Алекс. – В том, что Крисси умерла, виноват твой брат.

– Это неправда, – судорожно выдыхаю я, шокированная словами Александра. – Кирилл не мог никого убить. И я никогда не слышала этого имени – Крисси.

– Они встречались совсем недолго. – Алекс как-то неуверенно пожимает плечами. – Ты этого не помнишь, потому что тем летом отдыхала с бабушкой на море. Крисси приехала из Милана в Москву всего на пару недель, но из-за твоего брата задержалась почти на два месяца. Незадолго до дня ее отъезда он взял ее с собой на вечеринку, хотя я категорически запрещал ему водить ее в ту компанию. Там был алкоголь. – Голос Алекса надламывается, и прежде чем продолжить, он прочищает горло: – Много алкоголя. И наркотики. Твой брат дал ей таблетку, чтобы развлечься. Через пятнадцать минут у нее случился приступ. Через три дня ее не стало.

Чудовищность обвинения, которое Александр выдвигает против Кирилла, не укладывается у меня в голове.

– Кирилл никогда не употреблял наркотики, – ошалело шепчу я.

– Серьезно? – криво усмехается мой собеседник. – Поверь мне, то, что ты знаешь о своем брате, – лишь верхушка айсберга.

Я вдруг вспоминаю об обвинениях в мошенничестве, которые Алекс выдвинул ранее, бумаги, которые я видела своими глазами, и то, что брат сейчас под арестом. Если это правда, почему не может быть правдой его причастность к гибели кого-то из Ди Анджело?

– А где в это время был ты? – оправившись от первого шока, спрашиваю я.

– Я был в Италии, – жестко отвечает он. – Сдавал выпускные экзамены. Рассчитывал, что на твоего брата я могу положиться. Мы все на это рассчитывали.

– Это мог быть не он, – делаю отчаянную попытку оправдать его.

– Это был он.

Я в ужасе вспоминаю то страшное лето. Ту самую драку между Алексом и Кириллом, после которой брат долго лежал в больнице, и невольной свидетельницей которой я стала, вернувшись из поездки. И то, что после этого случилось с нашими семьями. Мне отчаянно не хочется верить в то, что я только что услышала, но где-то на подсознательном уровне я понимаю, что Алекс мне не лжет. О таком в принципе не лгут.

На глазах выступают непрошеные слезы. Я отодвигаю от себя тарелку с едва надкусанным бутербродом и встаю. Меня подташнивает. В голове полная каша. Ноги словно онемели. Сейчас во мне борются боль за девочку, которой больше нет, сочувствие к Алексу, обида на родителей за то, что скрывали от меня эту историю, злость на Кирилла и одновременно беспокойство за него – чересчур много противоречивых чувств для меня одной.

– Мне очень жаль, – говорю я тихо, прилагая неимоверные усилия, чтобы голос не дрожал. – Не думаю, что тебе нужно мое сочувствие, но все же. То, что ты рассказал, – чудовищно. Но это многое объясняет. И я благодарю тебя за то, что ты был со мной откровенен.

Впервые за долгое время я решаюсь поднять глаза на Александра. По его лицу невозможно прочесть, о чем он сейчас думает, – оно совершенно непроницаемо, как белая бумага, на которой нет ни единой записи. И он продолжает молчать, наводя меня на мысль, что ему просто нечего мне сказать.

– Я поеду, – говорю я, торопливо отводя глаза. – Спасибо за кофе.

– Останься, – неожиданно предлагает Алекс. – Уже очень поздно. И, судя по твоему виду, тебе просто необходимо отдохнуть.