Выбираю тебя

— Гаррет. Немедленно открой дверь!

— Вот черт! — Гаррет мгновенно соскакивает с постели. — Это отец.

— Твой отец? — шепчу я. — Что он здесь делает? Который час?

Он бросает взгляд на часы.

— Восемь. Понятия не имею, что он здесь забыл. Может, что-то срочное. — Он снимает пижамные штаны и надевает джинсы.

— А мне-то что делать? — Я торопливо выбираюсь из кровати.

Он пихает мне мои джинсы.

— Оденься. Скажем ему, что собирались на завтрак.

— Гаррет, ты там? — кричит его отец, продолжая колотить в дверь.

— Да. Одну минуту.

Я снимаю шорты и натягиваю джинсы, потом пытаюсь причесаться пальцами.

Гаррет приотворяет дверь.

— Папа, в чем дело? Что-то случилось?

Мистер Кенсингтон открывает дверь нараспашку, врывается в комнату и, увидев меня, замирает.

— А она что здесь делает? — спрашивает он у Гаррета.

— Мы собирались на завтрак.

— В такую рань? Ты всерьез думаешь, что я поверю, будто вы двое встали так рано в воскресенье, чтобы позавтракать?

— Уже не рано, папа. Так зачем ты пришел?

Мистер Кенсингтон подходит ко мне.

— Джейд, нам с моим сыном нужно поговорить. Тебе следует уйти.

Я перевожу взгляд на Гаррета.

— Я сейчас спущусь, ладно? — произносит он неуверенным тоном.

— Не жди его, Джейд, — добавляет мистер Кенсингтон. — Он не спустится. И не пойдет с тобой завтракать. Он больше ничего не будет с тобой делать. Между вами все кончено.

— Нет, не кончено. — Гаррет пытается сохранить спокойный тон. — Джейд, просто не обращай внимания.

Я смотрю на него, не понимая, что делать.

— Иди. Я спущусь позже, — заверяет меня он. Но я не верю его словам.

Я медленно выхожу за дверь и иду по коридору. Дверь в комнату Гаррета захлопывается, и до меня доносится крик мистера Кенсингтона.

— Что я говорил тебе об этой девчонке? С этого момента ты встречаешься с Авой и только с ней. Я понятно выражаюсь?

Вернувшись к себе, я плюхаюсь на кровать и пытаюсь переварить произошедшее. Кто проболтался отцу Гаррета? Блейк? Ава? Те парни, что приходили вчера в комнату Гаррета? Почему все они так настойчиво пытаются нас разлучить? Почему они продолжают совать нос в чужие дела? Какое им до нас дело?

Я быстро смахиваю ладонью одинокую слезинку, которая катится по моей щеке. Я не должна плакать. Отец Гаррета злился и раньше, но нас это не остановило. Так будет и на сей раз. Вот только я боюсь, что обманываю себя. Мистер Кенсингтон был в ярости. В прошлый раз он хотя бы пытался скрыть от меня свое негодование. А сегодня ему хотелось, чтобы я это увидела.

Раздается телефонный звонок. Наверняка это Фрэнк, но я не в настроении с ним разговаривать. Я все еще зла на него, но пытаюсь упокоиться. Ума не приложу, почему он никогда не рассказывал мне правду о маме, но ссориться с ним из-за этого я не хочу. Вот бы сделать вид, что этого разговора никогда и не было.

Телефон продолжает трезвонить. Я нехотя встаю и поднимаю трубку.

— Да.

Тишина.

— Это ты, Фрэнк?

Снова молчание. Хочу бросить трубку, но слышу мужской голос и замираю.

— Что ты сделала с письмом?

Я прикладываю трубку обратно к уху.

— Что?

— Письмо, Джейд. Что ты с ним сделала?

Это не Фрэнк. И не Райан. А чей-то чужой очень низкий и тягучий баритон.

— Кто это? — спрашиваю я, стараясь скрыть страх.

— Отвечай. Письмо от Джулии все еще у тебя?

При имени матери по моему позвоночнику начинает бежать холодок. Мама предпочитала, чтобы ее называли Джули, а не полным именем. Фрэнк говорил, только родители обращались к ней так.

— Представьтесь, или я брошу трубку.

— Если бросишь трубку, я просто перезвоню, а если не ответишь, то я приду к тебе и не уйду до тех пор, Джейд, пока ты не подчинишься.

Сердце бешено колотится в груди, и я чувствую, что бледнею. На секунду мне кажется, что это какая-то жестокая хэллоуинская шутка, но этот человек явно не шутит.

— Что вам нужно?

— Мне нужно, чтобы ты уничтожила письмо. Чтобы ты сожгла его так, чтобы от него остался лишь пепел. Поняла?

— Зачем? Какое вам до него дело? Я даже не знаю, о каком письме идет речь. — Мой голос дрожит. Я делаю глубокий вдох в надежде успокоиться.

— Лучше не шути со мной. Сделай, как я сказал. Сожги письмо, а после никогда больше не заговаривай о его содержании. Вообще забудь о его существовании. Теперь ты поняла?

— Я не стану слушаться какого-то анонима. — Я пытаюсь придать голосу уверенность, хоть руки у меня дрожат.

На несколько минут повисает тишина. Потом он снова подает голос:

— Печально, что Фрэнк в таком состоянии. Уверен, тебе не хочется, чтобы ему стало хуже. Или чтобы с Райаном произошел несчастный случай.

Мои колени слабеют, и мне приходится сесть.

— Вы угрожаете мне? Из-за письма? Пожалуйста, просто объясните, в чем дело.

— Я уже сказал, что тебе нужно сделать. А теперь будь хорошей девочкой и выполни мое указание. Мы проследим.

Телефонная трубка вываливается из моей руки и с громким стуком падает на стол. Я быстро поднимаю ее.

— Алло? Вы еще здесь?

Его больше нет. Я вешаю трубку и сползаю на пол. Меня всю трясет, и я подтягиваю коленки к груди.